Про меня - [6]

И еще – почему у Вики прозвище Зверь?

Но как нам ее называть?

Санечка любит рассказывать, как я в детстве громко объяснила гостям:

– У нас Санечка ничего не делает, руководит театром, у нас главная Вика. Знаете, как Санечка называет Вику, когда ее нет дома?

– Не надо! Не говори! – полуобморочными голосами вскричали гости.

– Нет уж, деточка, скажи… – елейным голосом попросила Вика, и я при общем молчании торжественно объявила:

– Он говорит: «Вика Марусе бабушка, а мне ТЕЩЩА».

Страшно представить, КАК Вика улыбнулась Санечке!.. Санечка с Викой не могли меня поделить и не могли прийти к согласию по поводу моего воспитания, но ведь в нормальной семье так и полагается, что теща ссорится с зятем из-за воспитания внучки.

Быть бабушкой или тещей Вике кажется некрасиво, но Викина роль в нашей жизни была, конечно, не «бабушка с обедом», ее роль – шум за сценой.

Мы с Санечкой, как непослушные дети, все от нее скрываем, чтобы она нас не ругала. На всякий случай мы скрываем от нее не только плохое, а вообще все. Приблизительно раз в три дня над нами проносится буря. Скандал может разразиться по любому поводу: неправильное питание у меня, неправильные гости у Санечки, неправильный режим дня у меня и Санечки, плохое настроение – у самой Вики. Мы с Санечкой за глаза называем Вику Зверь, а Вика называет Санечку – этот человек. Санечка очень властный, как Карабас-Барабас. Говорит, что в театре должна быть сильная рука – его рука, а актеры как дети. Но это в театре он Карабас-Барабас, а дома у нас Вика Карабас-Барабас. А Санечка послушный Пьеро, а если не слушается, то исподтишка.

Вика сидит в засаде у приоткрытой двери, подкарауливает Санечку. Санечка уходит из дома с виноватым лицом и возвращается с виноватым лицом, старается проскользнуть мимо Вики.

Как будто он пришел домой под утро пьяный! Как будто он не главный режиссер театра, а загульный сантехник!

Вика из-за приоткрытой двери громко спрашивает сама себя: «Этот человек помнит, что у него есть ребенок? Что ребенок один спит?» Потом можно различить: «Ты!.. Я!.. Я же хочу как лучше!.. Ради девочки!» Ради меня Зверь сидит в засаде и следит, когда главный режиссер придет домой после спектакля и с кем.

– Задержался… – чуть более высоким голосом, чем обычно, объясняет Санечка. – Викон, спи спокойно, я уже тут, с тобой.

– Ребенок спит! Не разбуди! – рявкает Вика, и они расходятся по домам.

А я не сплю, я всегда жду Санечку. Почти каждый день он приносит мне какой-нибудь подарок, я в детстве мучилась – чего я больше жду, Санечку или подарков? А теперь я выросла и знаю – подарков, конечно. Это, конечно, шутка.

– Маруся, ты спишь? – кричит Санечка с порога и тут же спрашивает: – Ты сегодня была у Зверя? Ну, как она тебе показалась, ничего?..

Моя другая жизнь

Но меня все-таки волнуют эти Викины разговоры – «когда у тебя будет секс…», «когда у тебя будет оргазм…», «не перепутай оргазм с ужасом…». Я же подросток, во мне просыпается сексуальность.

В смысле секса и любви – у меня флирт с Атлантом. Я прихожу к нему, любуюсь его невыносимой красотой. Иногда прикасаюсь к его ногам, а иногда мы с ним вообще обходимся без телесного контакта.

Я пошла к Атланту и погладила большой палец на ноге. Я долго гладила, и вдруг – странное незнакомое чувство внутри. Как будто все сладко задрожало. У меня было, как написано у Набокова, «сладкая спазмочка». Значит, это и есть оргазм?

Я не могла перепутать его с ужасом, потому что Атлант не живой человек, я его не боюсь. Но с восторгом могла перепутать.

Почти совершенно точно это и есть оргазм.

Моя главная жизнь

Катька смеялась, когда я ей рассказала. Очень смеялась, но не надо мной, а как всегда – просто смеялась. Сказала: «Маруся, твои отношения с Атлантом развиваются». А я ска-за-ла: «Только не говори Вике».

– Атлант невыносимо прекрасен, так? Это был оргазм от его красоты, так? Тогда у меня вопрос, – сказала я, – если оргазм происходит, в сущности, от красоты, КАК можно испытать оргазм с человеком, у которого лысина или живот?

– У Санечки нет лысины и живота. Знаешь, сколько? Сколько он со мной не спит?.. Три недели и три дня. Так еще никогда не было…

– Врешь, было, – сказала я.

– Честное слово, три недели и три дня! Я не обманываю!

– Ты врешь, что так никогда не было. А в прошлом месяце кто говорил то же самое?!

Катька актриса в Санечкином театре, единственная актриса в Санечкиной жизни. Кроме нее, у Санечки не было ни одной актрисы. В театре некоторые говорят о Катьке: «Она ему как дальняя родственница».

Мы странные. Есть ли среди нас кто-нибудь нормальный?

На первый взгляд, Катька – нормальнее не бывает, но если приглядеться, она, может быть, самый странный человек на свете. Катька единственная никогда не хотела, чтобы Санечка на ней женился по неспособности хотеть чего-то несбыточного и вообще по неспособности чего-нибудь ХОТЕТЬ.

Катька – красивая! Тоненькая, нежная, с облаком пушистых волос, – одуванчик, золотая головка на тонком стебельке, и на тонком стебельке вдруг неожиданно пышная грудь.

Катька – выстрел в мужчин. Все говорят, что она обладает какой-то необыкновенной сексуальной привлекательностью. Сочетание трогательной воздушности и груди как на рекламе эротического шоу – странное. Катькина манера немного неточно двигаться, как будто она бродит впотьмах, – странная. По-моему, все совершенно обыкновенно – все странное волнует.