Про любовь - [3]

— Пожалуйста. Заканчивай реветь и пошли. Вон, видишь, два чудика мнутся на пороге? Это за мной.

Майя

Новая жизнь была странной. Поначалу я никак не могла поверить в нее, почувствовать. Каждый раз, когда я просыпалась, мне казалось, что, открыв глаза, я увижу знакомые стены дома, выстроенные моим дедом. И каждый раз плакала, ощущая под пальцами каменную кладку большого дома, куда привел меня Велор.

Не могу сказать, чтобы мне плохо там жилось, но жизнь эта была странной, неправильной. Над ней властвовали совсем другие ветра, и мне много трудов стоило привыкнуть к их шепоту. И травы здесь были не те, что окружали меня с самого рожденья. Они вовсе не звенели, лучась силой и готовясь ею поделиться. Они стойко боролись за жизнь, пробивая себе путь к солнцу и совсем не умели исцелить хвори. А хворей здесь было много! На каждом шагу встречались их тени, готовые накинуться на случайного человека. А уж сколько здесь было людей! Голова шла кругом от их вечного мельтешения, от спешки и суеты!

С работой же все обстояло гораздо проще. Как оказалось, все, что от меня требуется, это вовремя готовить еду и повсюду ходить за Велором, выполняя его мелкие поручения. То записку передать, то чернил купить, то кошку — любимицу дочери городского главы от блох избавить. Все это было так просто, что я каждый раз изумлялась, ловя на себе одобрительный взгляд моего начальника. Чего тут такого-то?

Вот только вникнуть в службу самого Велора мне никак не удавалось. Он то сидел на заседаниях городской думы, скучая и глядя в окно, то мчался куда-нибудь, чтобы проследить за исполнением принятых решений, то выезжал в другие города, чтобы помочь послам договориться о чем-то мутном и мне совершенно непонятном.

На мои вопросы он только смеялся и называл себя «мальчиком на побегушках у думы». Мне было непонятно, что это значит, но переспрашивать было как-то боязно. Ну как рассердится на мою бестолковость? Поэтому я замолкала, и шла выполнять очередное мелкое поручение, а ветры шелестели вокруг что-то тихое и веселое.

Ярый северный ветер распахнул мое окно и ворвался в комнату тревожным набатом. Уж сколько ругался Велор на мою привычку не захлопывать ставни, разрешая ветрам заглядывать в жилище, но спать, не слыша их далеких голосов, я не могла. Вот и сейчас ставни распахнулись от единого вздоха, впуская внутрь тревогу.

Беда! В порывах ветра слышался тоскливый вой отчаяния. Такой же, какой долго жил во мне, когда сгорел мой дом. Такой же, который вот уже почти год как жил в каждом моем сне. Я бросилась к двери, откуда вот-вот должна прийти беда.

— Эй, ты куда несешься?

Вместо беды в дверь вошел Велор. Был он растрепан, помят и держал в руке зажженную сигарету. И пахло от него… не знаю чем, но так от него пахло всякий раз, когда он возвращался вот так под утро откуда-то где я ему не была нужна.

— Там… беда…

— Это я что ли?

Голос вошедшей следом за хозяином дома женщины был полон любопытства и насмешки. Я замерла на месте, пораженная ее бьющей в самое сердце красотой. Яркая, темноволосая и черноглаза, она была прекрасна.

— Нет, это вовсе не ты. Ты — очень красивая!

— Обалдеть, Велор! — женщина уставилась на меня как на диковинную зверушку, каких тут любят привозить из-за моря и выставлять на показ, — где ты взял такое чудо?

— Я же говорил!

Велор затушил сигарету и отбросил ее куда-то вглубь сада.

— Чего стоим-то! Заходите, давайте. Майя, тебе опять ветра что-то нашептали?

Я рассказала ему о беде, но он меня не понял. Только хмыкнул и отправил меня варить кофе. Я хотела было возразить, но снова смолчала под его насмешливым взглядом.

Из кухни я слышала их взволнованные голоса.

— Ты с ума сошел, держать здесь такое чудо? Ты хоть понимаешь, что тебе досталось?

— А что? — голос Велора был ленив, — она отлично готовит. Послушная, не выпендривается, не лезет не в свое дело!

— Ты что, умственно неполноценный? Эта девочка — чудо из чудес! Да в ней силы, как во всех артефактах вашей ненормальной школы! А она тут перед тобой хвостом виляет, как шавка подзаборная. Тебе не стыдно, вообще?

На некоторое время повисла тишина, так что я слышала только низкое гудение закипающей воды, а потом они снова заговорили.

— Не стыдно. Когда она пришла из своего леса, у нее ничего не было! Она была просто никому не нужной оборванкой, которую выгнали из дома какие-то селяне.

— Да не в том дело. Он же влюблена в тебя по уши! Ты хоть понимаешь, что будет, если она дорастет до мысли о ревности, например?

— Влюблена? Но… она ничего такого никогда… ты уверена?

— Идиот!

Я принесла им кофе, а сама пошла открывать дверь. На этот раз, я вышла не рано.

— Велор дома?

Я молча посторонилась, пропуская в дом красиво одетого мужчину средних лет. Своими руками я впустила в дом беду, и покорно провела его к возлюбленному.

— О! Тебе чего надо с утра пораньше?

Велор никогда не был вежливым, а теперь, обидевшись на слова гостьи, стал еще больше непочтительным.

— Собирайся Велор, — я решила, что этот человек за что-то не любит моего начальника, — там…

— Уже? Хорошо, иду.

Я ничего не поняла. Да и как тут поймешь, если они сказали так мало? Но вот послышался мне в их словах звон стали.