Любимая юбка была с сожалением отброшена в кресло. Она еще сходилась на поясе, но дышать в ней было уже невозможно. А Изумруда хотелось покорить. Она и сама не знала зачем. Но желание нравиться всем окружающим и видеть это в их глазах было необходимо ей, как воздух, если не сильнее.
Сидя в нижней сорочке перед зеркалом, тщательно расправляя накрашенные тушью ресницы, Лиса услышала, как негромко хлопнула за Пианистом дверь. Она откинулась на спинку стула и придирчиво осмотрела себя. Молодая женщина напротив не могла оставить равнодушным того, кто будет на нее смотреть, вне зависимости от ширины ее талии.
Это чувство добавило ей уверенности, когда она стучала в дверь номера небольшой гостиницы, в которой остановился Изумруд. И это же чувство было полностью оправданным — во взгляде бывшего любовника отразилось откровенное восхищение.
— Наконец-то! — было первым, что он сказал.
— Да-да, я опоздала, — отозвалась она, подставляя щеку для поцелуя.
Он быстро коснулся губами теплой кожи лица и отстранился. Еще несколько мгновений рассматривал ее, а потом изрек:
— Хорошеешь. Когда только остановишься?
— Стоит ли? — удивилась Лиса.
— Если ты хочешь, чтобы шлейф твоих поклонников разросся от горизонта до горизонта, то, конечно, не стоит. Будем здесь или пойдем куда-нибудь?
— Давай прогуляемся. Потом можно где-нибудь пообедать. Здесь попадаются очень милые места, — она помолчала и задумчиво добавила. — А мне казалось, тебя не особенно смущало количество моих поклонников.
— Ты певица. Это нормально.
Он подмигнул ей и, взяв с тумбочки ключ от номера, вышел из комнаты.
Изумруд был старше Лисы почти на пятнадцать лет, но теперь, как и тогда, выглядел моложе своего возраста. Он был худ. Легкая седина не бросалась в глаза — пепельный оттенок его волос скрадывал серебро. Лицо никогда не было красивым. Среди мелких черт выделялся рот. Большой, мясистый, энергичный. Он был предметом шуток самого Изумруда — он утверждал, что когда смеется, то уголки его губ почти касаются ушей. Но этот самый рот он носил с королевским достоинством. Впрочем, в его жилах текло немного монаршей крови.
Он подставил ей локоть, улыбнулся и тут же сообщил:
— Я вчера ужинал в чудном ресторанчике у реки. И на набережной хорошо.
— А ты уже успел освоиться, — она взяла его под руку и на мгновение почувствовала себя королевой, отправляющейся на прогулку. — Я думала ты проездом…
— Если помнишь, я всегда быстро осваиваюсь. Это не всегда играет мне на руку. Но позволяет выглядеть уверенным.
— Я помню, что у тебя всегда есть основания для уверенности.
Они неспешно шли к набережной Шатобриан по городу, который жужжал ульем. Ни минуты не умирая, он возрождался. Теперь, спустя год после окончания войны, оставалось смотреть, как в домах появляются люди. Как вокруг шумят и суетятся строители. И витрины. Были витрины. Снова были витрины, не оклеенные, как прежде, замысловатыми узорами, будто назло, будто доказывая, что жизнь продолжается. Теперь они были чистыми. И жизнь действительно продолжалась. Южные районы, сметенные в бомбежках, начинали расти заново. Все возвращалось. Даже то, что навеки казалось утраченным.
Вопреки ожиданиям Лисы душно не было. Ветер от воды касался их лиц и одежды, чуть трепля ее. Но дождя, похоже, уже не надуло бы. Дожди тоже закончились.
— Тебе здесь нравится? — негромко спросил Изумруд, когда они остановились у края реки Вилен.
Лиса долго смотрела на воду, неспешно плескавшуюся в своих бетонных одеждах, потом подняла глаза на спутника.
— Нравится. И не вздумай смеяться! — деланно возмутилась она.
— К чему смеяться, если не с чего? — удивился Изумруд. — Здесь все другое. Париж сейчас тоже другой. Не буду лукавить, иногда я скучаю по нашему с тобой Парижу.
Лиса не отводила от него своего взгляда. Медленно рассматривала его лицо, светлые ясные глаза, высокий лоб. Чужой человек. Он знал о ней многое и в то же время не знал ничего.
— А я не вспоминаю… Война почти все перечеркнула. Потом я научилась жить только настоящим. А недавно… — она заставила его снова неспешно двинуться вдоль реки. — Теперь я знаю, что будет дальше.
— На тебя не похоже. Ты собиралась за меня замуж, а потом вернула кольцо. Ты должна была стать большой певицей, но бросила все на полпути. Ты ехала в Брест и осела здесь. Наверное, за это я тебя и люблю — никогда не представляешь, что ты еще натворишь. Мне казалось, ты сама не представляешь.
— Все это лишь потому, что есть он, — голос ее стал нежным. — Кроме того, что я бросила пение. Но рано или поздно я бы все равно ушла со сцены. Так даже лучше.
— Ты ли это? — Изумруд негромко смеялся, но на нее не смотрел. Смотрел прямо перед собой. Какой-то мальчишка бежал по улице с самодельным воздушным змеем. Змей упорно не желал взлететь, но мальчик был упрям. Тоже подтверждение жизни.
— Ты мне не веришь, — кокетливо проговорила Лиса и тоже взглянула на мальчишку.
— Я просто помню тебя, — он чуть сжал ее ладонь на своем локте свободной рукой.
— Спасибо тебе, — она быстро прижалась губами к его щеке.
Он дернулся и преступил запретное — повернул лицо так, что поцелуй ее скользнул совсем близко от его рта.
