Про Кешу, рядового Князя - [20]
— А потому, что ты и без курева слаб в коленках.
— Это я-то?!
— Это ты-то. Как ты нам подкузьмил, вспомни.
— Я подкузьмил?!
— Ты Ваньку не валяй! — напирает Калинкин. — Не из-за тебя ли мы второй раз в противогазах пёрли?
— Чего это из-за меня? Многие не уложились во время.
Лучше бы Кеша не врал и не артачился — нехороший шум поднялся в курилке. К имени бедного Князя одних только эпитетов было придумано столько, что остается только дивиться словарному запасу разгневанной толпы. Разумеется, среди этих эпитетов встречались и печатные, скажем, «хлюст».
— Ну и хлюст! Дурачком хочет прослужить.
— Этот дурачок знает свое дело, он еще покажет себя.
— Не покажет. Мы из него быстро дурь выбьем, будет служить, как все.
— Ну, не мог добежать, еш-клешь! — оправдывается Кеша. — Воздуха не хватило.
— Воздуха не хватило! Что ж ты тогда закурить просишь?
— Калинкин вон на полголовы ниже тебя, а добежал, не умер.
— Так он же двужильный! — пытается заигрывать Кеша.
— Я последние сто метров на одних нервах бежал, понял?
— Свинтус, что и говорить, — заключает один.
— Чеши отсюда, — советует другой.
А третий, четвертый и все остальные ничего больше не сказали, но с таким презрением посмотрели на Князя, что ему делается откровенно жалко себя. Настаивать на Кешином исчезновении не стали, но и замечать не желают, словно бы и нет его в курилке.
Обработали Князя, что и говорить. Думал, сошло с рук дезертирство в кусты, но нет, вспомнили. По правде говоря, с ним могли бы и покруче обойтись. Ведь мог добежать, мог, стоило только поднатужиться.
Парни говорят кто о чем. Кеши для них не существует. В таком оплеванном состоянии Князь себя не помнит. И как держаться в подобных ситуациях, не знает, даже в уставе не прописано. Он ищет повод заговорить с кем-нибудь. Вот Калинкин хвастает Марфутину, будто ему прислали из Брянска уже полмешка писем. И все, мол, мелким почерком. Кеша панибратски хлопает его по плечу:
— Что ж ты не сознавался? Нехорошо, Калинкин! Общество должно знать, кто у нас брянский волк.
— Я хоть и брянский волк, — не поворачиваясь, отвечает паррнь, — а свинья мне все равно не товарищ.
— Какие мы серьезные, еш-клешь!
Когда тебя подковыривают, задирают, это можно пережить. Но когда тебя вообще знать не желают, такое как зря не переживешь. Тоска! Неужели он такой уж поганец, что с ним даже непризнанный поэт Калинкин не желает знаться? И стыдно, и зло берет. Подумаешь, не добежал! Сейчас не добежал, в другой раз добежит. Да ну их!..
Кеша направляется к выходу, но на пороге сталкивается с сержантом Шевцовым. Он-то хоть будет с ним знаться?
— Товарищ сержант, а гитарка в гарнизоне водится? — спрашивает Кеша первое, что приходит на ум.
— Можно подумать, ты на гитаре играешь.
— Я?!
Действительно, только Шевцов способен представить себе Кешу без гитары.
— Что-то я не видел ни у кого гитары.
— Жаль… Ничего, я уже написал домой, мне пришлют. Ох, и выдам же я тогда!
— Джаз-подъезд?
— Точно, товарищ начальник! Попурри по знакомым подъездам. Слова анонимные, музыка не моя.
Кеша бьет по струнам воображаемой гитары, притопывает и поет:
А парни-то клюнули, слушают. Что значит сила искусства!
— Эстрадный пират, — усмехается Шевцов.
— Нет, я больше по опереточной части шарил.
— Строиться на ужин! — доносится голос дневального.
— Все, Киселев, попался! — не без удовольствия заключает Шевцов. — Будешь теперь ротным запевалой.
— Влип, соловушка! — злорадствует Калинкин.
— Товарищ начальник… пардон, сержант! Строевые у меня не получаются, не буду я их петь.
— Будешь, будешь! Взвод, в колонну по трое становись!
Взвод строится у крыльца.
— Киселев, не по росту встали! Шагом марш в третий ряд!
— Какая разница?
— Разговорчики! Взвод, шагом марш! Левое плечо, вперед! Р-раз, два, три-и! Р-раз, два, три-и!..
Сумерки медленно выползают из темных закоулков, трещинок в земле, а день на легких крыльях поднимается в небо и там увядает. Тихо-тихо выползает ночь. Она обожает тишину, и ей мешает топот солдатских сапог, резкие команды.
— Р-раз, два, три-и! Р-раз, два, три-и! Запевай!
Молчание. Только удары сапог становятся тверже и словно настороженнее. Взвод знает, кто должен запевать.
— Киселев, в чем дело?
— А что?
— Запевайте, говорю!
— Не могу на тощий желудок, голоса нет.
— Рядовой Киселев, запевайте! — требует сержант.
Молчание.
— Давай, Кеша, не ломайся, — говорит кто-то негромко.
— Товарищ сержант, я только по вдохновению, а без вдохновения — пардон.
— Приказываю: запевайте! — гремит сержант.
«Вот зануда! — думает Кеша. — Ну, ладно, я тебе сейчас выдам, в другой раз не запросишь…»
На Кешином лице гуляет шельмоватая улыбка. Он поет на высокой ноте:
— Отставить!
— Взвод, стой! Нале-во! Рядовой Киселев, выйти из строя!
Кеша делает это по всей форме. Рот у него до ушей — он еще не успел осознать тяжесть содеянного. Да и парни похохатывают, не ведая, чем обернется для них Кешин финт.
Голос Шевцова резкий, твердый, как у людей, которые хорошо знают, что им делать в подобных ситуациях.
Драматические события повести Петра Столповского «Волк» разворачиваются в таёжном захолустье. Герой повести Фёдор Карякин – из тех людей, которые до конца жизни не могут забыть обиду, и «волчья душа» его на протяжении многих лет горит жаждой мести...
Книга о детдомовском пареньке, на долю которого выпало суровое испытание — долгая и трудная дорога, полная встреч с самыми разными представителями человеческого племени. Книга о дружбе и предательстве, честности и подлости, бескорыстии и жадности, великодушии и чёрствости людской; о том, что в любых ситуациях, при любых жизненных испытаниях надо оставаться человеком; о том, что хороших людей на свете очень много, они вокруг нас — просто нужно их замечать. Книга написана очень лёгким, но выразительным слогом, читается на одном дыхании; местами вызывает улыбку и даже смех, местами — слёзы от жалости к главному герою, местами — зубовный скрежет от злости на некоторых представителей рода человеческого и на несправедливость жизни.
О красоте земли родной и чудесах ее, о непростых судьбах земляков своих повествует Вячеслав Чиркин. В его «Былях» – дыхание Севера, столь любимого им.
Эта повесть, написанная почти тридцать лет назад, в силу ряда причин увидела свет только сейчас. В её основе впечатления детства, вызванные бурными событиями середины XX века, когда рушились идеалы, казавшиеся незыблемыми, и рождались новые надежды.События не выдуманы, какими бы невероятными они ни показались читателю. Автор, мастерски владея словом, соткал свой ширванский ковёр с его причудливой вязью. Читатель может по достоинству это оценить и получить истинное удовольствие от чтения.
В книгу замечательного советского прозаика и публициста Владимира Алексеевича Чивилихина (1928–1984) вошли три повести, давно полюбившиеся нашему читателю. Первые две из них удостоены в 1966 году премии Ленинского комсомола. В повести «Про Клаву Иванову» главная героиня и Петр Спирин работают в одном железнодорожном депо. Их связывают странные отношения. Клава, нежно и преданно любящая легкомысленного Петра, однажды все-таки решает с ним расстаться… Одноименный фильм был снят в 1969 году режиссером Леонидом Марягиным, в главных ролях: Наталья Рычагова, Геннадий Сайфулин, Борис Кудрявцев.
Мой рюкзак был почти собран. Беспокойно поглядывая на часы, я ждал Андрея. От него зависело мясное обеспечение в виде банок с тушенкой, часть которых принадлежала мне. Я думал о том, как встретит нас Алушта и как сумеем мы вписаться в столь изысканный ландшафт. Утопая взглядом в темно-синей ночи, я стоял на балконе, словно на капитанском мостике, и, мечтая, уносился к морским берегам, и всякий раз, когда туманные очертания в моей голове принимали какие-нибудь формы, у меня захватывало дух от предвкушения неизвестности и чего-то волнующе далекого.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Новиков Анатолий Иванович родился в 1943 г. в городе Норильске. Рано начал трудовой путь. Работал фрезеровщиком па заводах Саратова и Ленинграда, техником-путейцем в Вологде, радиотехником в свердловском аэропорту. Отслужил в армии, закончил университет, теперь — журналист. «Третий номер» — первая журнальная публикация.