Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #3 - [2]

Пропажа нашлась, как и следовало ожидать, совсем не там, где думалось, а наоборот — в самом неожиданном месте — за шторой. Каким образом и почему предмет домашней обуви попал именно туда — для Сергея оставалось загадкой, поскольку он точно помнил, что сегодня к окну не подходил и разувался исключительно у любимого дивана.

Впихнув ногу в удобное нутро тапочка, бывший инспектор Департамента Управления Душами с интересом заметил что-то блеснувшее в самом углу, под батареей. Нагнулся, кое-как просунул пальцы между ребристым чугуном и полом, но зацепил находку с первого раза. Осторожно вытащил, сдул пыль. Это оказалась гильза от Smith & Wesson Антона. Так вот куда она закатилась во время чистки оружия... а он её где только не искал.

Бережно, с непонятной нежностью глядя на маленький цилиндрик, место которому на помойке, Сергей пошёл на кухню. И тут накатили воспоминания...

***

...С момента увольнения прошло уже почти три месяца. Февраль на дворе...

За это время в жизни Сергея Иванова случилось множество больших и малых, однако в подавляющем большинстве бытовых, не откладывающихся в памяти событий, а по факту — ничего существенного. Унылая текучка и сплошные разочарования.

Швец так и не появился. Что с ним, как у него дела — Сергей не знал, но не переставал верить в изворотливость друга и его феноменальную способность обходить всевозможные правила, в избытке портящие жизнь сотрудникам Департамента Управления Душами. Раз не приходит — значит не может. Действительно не может, без дураков — иначе раздолбай Тоха точно бы наизнанку вывернулся, но весточку о себе прислал. Не мог не прислать, не тот он человек, чтобы вот так, просто, перечёркивать дружбу.

Не объявлялся призрачный инспектор и у своей подружки Розы. Она поначалу приходила почти каждый день и долго, с надрывом, пыталась вытряхнуть из Иванова хоть какие-то новости о своём ненаглядном Антоше. Потом плакала. Частенько на пару с сердобольной Машкой, которая не могла спокойно смотреть на эту трагедию и искренне сочувствовала подруге.

Потом стала заходить пореже, понимая, что своими страданиями приносит в Серёгин дом печаль и уныние. Если и плакала — то в апартаментах у домовой, где обе девушки полюбили уединяться за женской болтовнёй. Во всяком случае, за последний месяц слёз на глазах у Розы парень не видел.

Оставалось лишь ждать и надеяться, что весёлый и слегка шебутной Антон Швец рано или поздно появится на житейском горизонте.

...Оборотень Иоганн, с которым Иванов неожиданно сдружился после матёрой пьянки по поводу его увольнения из Департамента, уехал ещё до Нового Года. Приличный оказался вервольф. Честный, порядочный, с неожиданно хорошим чувством юмора.

Выйдя из тени властного отца и всласть погуляв по местным клубам и ресторанам, он поначалу честно хотел осесть в городе и открыть какое-нибудь своё дело, однако после встречи с государственной машиной в лице миграционной службы плюнул на всё, тепло попрощался с новым другом и отбыл восвояси. Как оказалось — у него ещё и канадское гражданство, помимо латвийского, имелось. Звонил недавно, в гости звал...

Какие именно причины повлияли на решение сменить страну проживания — Сергей не знал, однако при одном упоминании о слугах государевых Иоганн непроизвольно переходил на немецкий бранный, а его лицо норовило трансформироваться в жуткое, оскаленное волчье рыло.

Парень пробовал предложить свою помощь и поискать знакомых в этой самой миграционной структуре, чтобы «порешать» непонятные осложнения, однако правильно воспитанный оборотень гордо отказывался и становился ещё злее.

Так и уехал, не раскрыв причин. Наверное, ушлые сотруднички в погонах очень хотели поиметь немножко с человека с крайне непопулярным сейчас гражданством Латвии, а насквозь европеизированный Иоганн намёков просто не понял. Потому и не срослось.

Но это были всего лишь домыслы.

С Эллой тоже не слишком складывалось.

После эпичных разборок с големом Тоучем у её обожаемой бабки сильно подорвалось здоровье. Буквально на следующий день по возвращении в город субтильная старушка слегла с тяжелейшей простудой, которую наверняка подцепила в разрушенном коровнике и долго, тяжело болела, при этом семимильными шагами впадая в давно преследующий её маразм. Пришлось обращаться в больницу.

К выписке Ольга Матвеевна ещё больше постарела, подурнела и обзавелась безумными, крохотными огоньками в глазах. Разговаривать сама с собой она не прекратила, но делала это теперь невнятно, хрипло, до чёртиков пугая окружающих своим бубнёжом. Если не вслушиваться — и не поймёшь, что человек говорит. Больше на птичий клёкот смахивало.

К сожалению, старая ведьма примерно в эти же дни окончательно перестала узнавать окружающих, постоянно жаловалась на всё на свете и доставляла внучке массу хлопот, делая жизнь Серёгиной избранницы совершенно невыносимой.

Поначалу Элла честно пыталась нанять профессиональную сиделку, пусть и задорого, однако склочный нрав впавшей в маразм бабульки, помноженный на богатый опыт травничества, мог вывести из себя и святого.

За полтора месяца пришлось сменить трёх вполне приличных женщин, согласившихся присматривать за старушкой. И если к выходкам пожилых и страдающих всевозможными формами деменции людей они кое-как привыкли, то мелкие шуточки полубезумной Ольги Матвеевны доставали даже их.