Про Ивана Хвата, русского солдата - [23]

А солдату только того и надо было. Поглядел он на Кащея хитро, да и говорит браво:

— Что ж, я рад, что тебя порадовал, хозяин ада. Коли так, то отпусти ты на волю душу царевны Марьи. Большей от тебя награды мне не надобно.

Нахмурился враз Кащей.

— Э-э, — говорит он Ивану, — царевна Марья моя по праву. Не было ещё случая, чтобы я кого-либо на волю отпускал.

А Ваня ему:

— Ну, не было, так будет. Царевна ведь не твоя — душа у неё божья.

— А я в бога не верую, — кисло усмехнулся Кащей, — Я верю лишь в себя и в то, что добуду когда-нибудь вечное блаженство.

— Для одного себя? — переспросил его Иван.

— Да!

— Нет, твоё одиночество, — покачал головою солдат, — это дело вовсе невозможное. Так не бывает. Вечное блаженство для одного — это пустота. А вечное блаженство для всех — это полнота. Получается, что пустое ты глаголешь, и твою цель достичь невозможно.

— Ишь ты! — взбеленился Кащей, — Ты что ли мудростью со мною собрался мериться? Да ты же дурак, солдатик, и ума у тебя вовек не бывало!

— Ну, ума возможно и не бывало, — не уступает гордецу Иван, — а зато разума крошки имеются. Ум это просто котёл: он и добрую еду варит и гнилую похлёбку. Ему всё едино, чего только в него не закинь. А зато разум добро и зло различает чётко, и к злу он не склонен нисколечко.

Задумался Кащей, понасупился малость, а потом глазищи свои он вылупляет и вот чего Ивану предлагает:

— А давай так! Скажи мне, что такое вечность в твоём понимании — и царевна Марья твоя. Только учти — я над этой проблемою бессчётное количество лет голову ломал, а так и не разгадал сей загадки.

— Хорошо, подходяще, — согласился солдат не раздумывая, — Ты, царь гордый, работал умом, а я разумом рассудить попробую. Итак… для каждой вселенской твари жизнь ведь проходит одинаково, хоть сколько бы кто не жил. Каждая же из них свой век проживает, и меряется любая жизнь одной мерою — веком. Согласен?

— М-м-м… — задумался мудрец несусветный, — Интересная постановка вопроса. Я до такого не додумался. Хотя… логически всё верно, не придерёшься. Век равен именно веку, как пуд пуду.

— Тогда я дальше рассуждение поведу, — кивает Иван башкою кучерявою, — Получается, что одному кому-либо вечности не достигнуть. Это лишь богу по силам, поскольку он вселенную в Единое скрепляет. Вселенная ведь едина, Кащей?

— Да, едина, — согласился тот, — ежели бы она не была единой, то всё бы уже распалося и пропало.

— Значит, — Ванюха продолжал, — вечность составляет всю сумму веков, отдельными существами проживаемую. А если ты к вечности стремишься, то получается, ты должен жить жизнью всех прочих существ, сочувствовать обязан им и соболезновать. А так живёт бог. Выходит, кто стремится жить по божески, тот к вечности и приближается. А гордецу вечность никогда не дастся, факт!

Кащей молчал и ничего Ивану не отвечал. Потом он закрыл глаза и — Ваня очам своим даже не поверил! — у него слезинка невеликая выкатилась из-под века и скатилася по роже его надменной.

Распахнул затем Кащей глазищи свои огневые да таково Ивану и говорит:

— Ты победил, Иван! На свою Марью! Бери её…

Открыл он рот округло и громко выдохнул. И в ту же самую минуту огненный шарик выскочил у него изо рта. Расплылся шарик светлым туманом и вот — стоит пред Иваном живая царевна Марья!

Увидала она Ивана, с места живо вскочившего, а потом на шею ему — прыг.

— Ванечка мой дорогой! — воскликнула она голосом восторженным, — Как я рада, что ты пришёл! Никогда я с тобою не расстанусь!

И тот, вестимо, рад прямо невероятно. Плачет он, и слёзы рукою утирает. Не может даже чего и ответить. А в это время и Кащей с места поднялся и выпрямился во все три своих метра. Подул он на стол огневым духом, и тама драгоценностей появилася великая груда. Чего только там не было: и злато, и серебро и каменья всякие самоцветные!.

— Забирайте всё это барахло с собою! — сказал Кащей непреклонным тоном, — Это мой тебе, Иван, подарок.

Да только не согласился с Кащеем солдат. Нет, говорит, твоё величество — я-де человек простой и мне богатства поганые не надобны. Жив-здоров, мол, отселя уйду — и то ладно.

А Кащей почему-то обрадовался.

— Ну что же, — прогрохотал он раскатисто, — Поздравляю тебя, русский солдат! Преодолел ты последнее моё искушение. А теперь я награжу тебя по настоящему. Положи руку на эти часы.

Смотрит Иван — на столе часы круглые появилися в виде солнца с золотыми лучами. Положил он на них руку правую.

— А теперь скажи вот что, — Кащей его поучает, — Раз, два, три, четыре пять — пусть мне будет двадцать пять!

Сказал Иван в волнении сильном считалочку эту невразумительную и смотрит — а стрелки-то часовые назад побежали со скоростью невероятною. И чует Ванька — стал он изменяться… Себя-то он со стороны не видел, а если бы чуда такого он сподобился, то узрел бы процесс омоложения собственного…

И чем дольше часики волшебные там крутилися, тем моложе и моложе солдатик наш становился…

Наконец остановились стрелки бегучие, и превратился ветеран изувеченный почти что в юношу.

— А теперь ступайте, — пробурчал Кащей, на них глядя, — Победил ты меня, Иван. Преодолел ты отважно страх да жадность, и силу с разумом мне воочию показал… Идите, идите, а то ещё передумаю! Возвращайтесь к себе на белый ваш свет и отныне ни царю, ни барам над вами воли нет!