Про Часы Мидаса - [12]

— А я очень-очень рада, что тебе понравилось! На что мне обижаться? Наоборот, мне очень важно знать, если, по-твоему, что-то не так.

— Все так! Просто другой жанр, я же понимаю.

Я догадывалась, о чем она не хочет говорить, чтобы меня не обидеть, но потом все-таки умудрилась заставить ее высказаться:

— Когда я читаю твои романы, я же знаю, что их написала ты, но все равно ощущение такое, будто я читаю перевод. Только не обижайся!

— Что ты! Наоборот, мне очень приятно. Не стесняйся, пожалуйста, скажи, тебе здесь «перевод» не понравился? Плохой?

— Нет, не плохой… Просто, просто… Ну, как бы переводчик другой! Другой ведь жанр. Я же понимаю.

— Переводчик! Вот именно! Ты абсолютно права!

Тут уж я выложила ей все и спросила, как бы она сама стала действовать в такой ситуации. Она сразу напомнила о нашем общем приятеле-юристе, специалисте именно по авторскому праву, и сказала:

— Посоветуйся с ним. Я в этом ничего не понимаю. И вообще, почему ты до сих пор ему не позвонила?..

Мнения соседки и юриста

Вечером, как обычно, чай пить пришла соседка:

— Где ты вчера была? Я заходила, а тебя нету.

Я рассказала, где и почему, и протянула ей журнальчик.

— Жалко, что ты мне не сказала. Я бы тоже съездила с тобой помыться. Потусили бы девочки втроем! Такой повод!

— Извини, не сообразила. Она как-то так быстро меня сгоношила, я все побросала и сорвалась.

Соседка вертела журнал в руках и пристально смотрела на меня.

— Какая-то ты не радостная. Опять, что ли порнухи напихали?

— Нет, без порнухи обошлись. Всего лишь с русского на русский перевели, улучшили, дополнили и исправили.

— Мама дорогая! Зачем?

— Откуда я знаю?

— А ты им звонила? Выясняла? Что сказали?

— Никому я не звонила. Я работу доделывала. Ее еще вчера надо было сдать.

— Даже своему гран-ами? Вот уж не поверю!

— Звонила…

— Ну и? Что он говорит?

— Ничего. Ржет. «Натали де Рамон пишет так хорошо, что ее трудно испортить».

— Что ты его не позвала? Он бы уж точно сказал, что не так.

— Смысл его звать? Ты же его знаешь. Как кот. Идет на ручки, только когда сам захочет.

— Открой-ка мне в компьютере. Я посмотрю. Может, не так уж критично?

Я открыла файл и ушла на кухню ставить чайник. Моя соседка в юности была машинисткой, а потом несколько лет — начальницей машбюро. Она умела работать с текстами, даже научила меня кое-каким приемчикам машинописи.

Не успела я еще достать с полки чашки, соседка из комнаты кричит:

— У тебя вроде был знакомый юрист? Ты ему позвони! С переводами они пусть творят, что хотят, но это нельзя так оставлять!

Я иду к ней и говорю:

— Наша подруга тоже мне сказала, что я должна с ним посоветоваться.

— Ну вот, тем более. Давно бы позвонила! Чего ты ждешь? Пенсионного возраста? Звони! Прямо сейчас звони. Никуда чай не денется.

Юрист объяснил мне, что сначала положено порешать вопрос в досудебном порядке, и, вот если не получится, то только тогда можно идти в суд. Он научил меня, как составить жалобу. Я составила, отослала ему, он внес правки, переслал мне. Это заняло не за один день. Наконец осталось только распечатать и отвести в издательство, приложив распечатанный и сшитый текст оригинала с моей подписью, причем, на каждой странице.

Еще юрист предупредил, что когда я буду созваниваться с издательством, чтобы заказать пропуск, то ни в коем случае не должна говорить об истинной цели визита, а придумать какой-нибудь банальный повод, чтобы не отказали в пропуске. Иначе придется отправлять все по почте с уведомлением, а это долго, плюс тяжелая бандероль тоже обойдется недешево.

Сейчас уже не помню, то ли у меня не было картриджа, то ли какая-то сверхсрочная работа, то ли еще что-то задержало мой поход в «Амадеус». Видимо, к лучшему: редакторша Дина неожиданно позвонила сама. Мол, извините, мол, не думайте, что она обо мне забыла, что просто такие были обстоятельства, но вот теперь она наконец-то вышла на работу, что все хорошо, и когда у меня будет возможность, поскорее приезжайте, чтобы заключить договор на тот самый вампирский роман.

Визит в издательство

Приезжаю в «Амадеус» и первым делом иду к Дине. Хотя юрист строго-настрого предупреждал, чтобы, когда повезу жалобу, я сразу отдала ее в секретариат, чтобы там мне расписались на втором экземпляре, дату поставили, желательно, печать, и чтобы я ни с кем больше не разговаривала и ушла в молчании. А иначе нам удачи, и так далее. Но я все-таки поперлась к редакторам. Не могла я отказать себе в удовольствии носом их ткнуть. Рассказывать про жалобу, понятно, я вовсе не собиралась.

Захожу в комнату — здрастье, здрастье, сто лет, сто зим! — вытаскиваю из сумки журнальчик с «Часами Мидаса» и демонстрирую им.

Дина удивляется:

— Надо же, вышел! А я не знала. Поздравляю!

Генрих говорит:

— О! Даже картинка на вас похожа! Мои поздравления!

Я говорю:

— Да не с чем поздравлять, — и протягиваю Дине дискету; я ее нарочно подготовила, чтобы не светиться с распечаткой. — Откройте, пожалуйста, и сравните мой текст с этим.

Переворачиваю обложку и тыкаю пальцем в текст.

Дина вставляет дискету в компьютер, раскрывает, тем временем Генрих подходит к ее столу, и они склоняются над экраном, искоса поглядывая в журнальчик. Потом одновременно поднимают головы и смотрят на меня. Какой угодно реакции я ожидала, но только не таких ошалелых глаз!