Призвание: маленькое приключение Майки - [54]

— Закройте глаза.

Майка исполнила приказ.

— Вы смежили очи, — и все исчезло, — произнесла красавица, ставшая для Майки незримой.

— Но вы же остались, — возразила упрямая девочка. — Я слышу ваш голос.

— Да, я еще есть, — разрешила Фея. Ее голос хрустнул, будто что-то разбилось. — Я есть, но очень ненадолго, — она умолкла.

Майка стояла, не смея открыть глаза. Тишина обступила ее ватной стеной. Майка сосредоточилась изо всех сил, стараясь разобрать хоть какой-то шорох. И не ошиблась.

Телянчикова лукавила. Молчание вокруг девочки было обманчивым: исподволь, вкрадчиво к ребенку стали просачиваться звуки. Вначале это было похоже на мерное речное течение. Отдаленный поток мчался куда-то и что-то нес. Затем к его голосу присоединился шепот ветра, а вот и первый явственный звук: «Бум-бум, бум-бум». Молоточек мягко постукивал по наковаленке, убыстряя движение потока и разгоняя ветер до нежной песни.

Майка слушала себя.

Она была живая, а значит, миру нельзя было притворяться придуманным. «Чепуха», — раз и навсегда уверилась девочка и открыла глаза.

Но Фея и впрямь испарилась. Не было и слоника Тоши — вереница элефантов на комодике красовалась без него.

— Ау! Где вы?

«Она и правда — неправда?» — с опаской подумала Майка, но тут же отмела эту неуютную мысль.

— Мумс…

Девочка заглянула под матовый стол и увидела там Фею, которая, скрючившись, держала на руках своего элефанта-непоседу. Заскучав, слоник Тоша играл хоботом с лепестками хризантемы.

— А я вас вижу, — сообщила девочка.

Фея выбралась из-под стола. Она была огорчена, хоть и старалась выглядеть беспечной.

— Хотите еще конфету? — спросила она.

— Да, но сладкого много нельзя. Вредно, — с сожалением произнесла Майка.

— Вам и никому другому решать, что полезно, а что нет, — в голосе Феи проступила досада. Теперь он и впрямь звучал надтреснутым. — Это ваш мир. Ваш! Это вы придумали его и все вокруг только ваша иллюзия! — она топнула сапожком. — Разве плохо?

— Хорошо, — кивнула Майка. — А если однажды окажется, что он все-таки настоящий…

— И пускай! Зато у вас будет множество приятных дней позади, когда вы считали, что мир создан для вас одной! Живите настоящим, ребенок. Ведь наше бытие — вечно длящееся сегодня. Вчера нет, как нет и завтра. Только сейчас! Сегодня! Себе! — воздух вокруг нее вновь всколыхнулся. — Ну! Попробуйте!

Майка стояла как была.

— Я не могу, — смущенно призналась она.

— Вас что-то гнетет?

Если бы Майку спросил кто-то другой, то она, конечно, сказала бы «нет». И не соврала бы. Но под бездонно-черным, прекрасным взглядом Феи Майка не устояла: она сказала такое, в чем и себе признавалась лишь самым краешком.

— Я не очень красивая, — полушепотом произнесла она.

Фея Телянчикова рассмеялась — по комнате будто разбежались сотни хрустальных колокольчиков.

— Вы очаровательны, когда говорите глупости, — сказала она затем с извилистой улыбкой. — Вы правильно их говорите, это производит впечатление, но не забывайте, что глупости — это всего лишь глупости. А правда в том, что мы настолько красивы, насколько хотим. Надо лишь признать свое право жить для себя.

Слоник в ее руках согласно продудел.

«Неземная женщина», — с восторгом подумала Майка.

— …Совсем одна, опять одна… — нараспев произнесла красавица известную строчку.

Майке стало до яснейшей прозрачности ясно, что Фея Телянчикова любит быть сама по себе. Красивая, тонкая…

— Да, мне тоже очень понравился стишок, — сообщила девочка, чувствуя себя обязанной что-то сказать красавице.

— Стишок? Какой стишок? — Телянчикова вмиг заледенела, а голос ее оделся морозной стужей. — Я не пишу стишков.

— Конечно-конечно! Вы не пишете! — поспешила согласиться Майка. — Он не ваш стишок. Его тетя Сима придумала. Ну, та самая из леса…

Глаза Феи расширились и будто еще больше почернели. Ее взгляд из прохладно-успокоительного преобразился в обжигающе-жгучий.

Школьница испуганно попятилась и забормотала:

— Прекрасный стишок… Про ресторан, кажется. Мне очень понравилось, я его наизусть сразу выучила… Сидит. Одна. Без ложки с вилкой. Вся оскорбленная до дна. Остыл обед. Судьба постыла. Сидит. Голодная. Она…

Красавица вознегодовала:

— Стишки? Кенгуру? Я?!

«Да, точно! Тетя Сима не только похожа на кенгуру, она кенгуру и есть», — сделала девочка судьбоносный вывод, от которого тут же отвлеклась.

— Ложь! Клевета! — Фея уже полыхала огненной головешкой, острые каблучки сапог впивались в пол, хризантема в волосах ядовито зажелтела. Где-то за Майкиной спиной жалобно зазвякали стеклянные цветочки.

— Мумс, — укорил ребенка бирюзовый слоник.

— Вы, ребенок, еще слишком малы, чтобы принимать на себя такую ответственность, — голос волшебницы теперь был уже слишком звонок. Он был острым, как тысячи разбитых хрустальных колокольчиков.

Фея Телянчикова махнула Майке «брысь» и отвернулась. Доверительный разговор был окончен.

«Никогда, — обещала себе девочка, пробираясь к двери сквозь стеклянный лабиринт. — Никогда-никогда не буду говорить лишнего. Пусть меня хоть за язык тянут».

Наивная.

Под колпаком

Коридор был забит людьми. Они куда-то неслись, к чему-то стремились, но стеснения Майка не чувствовала.