Призраки прошлого - [17]

Мы просидели в фургоне около часа, Лифшиц угрюмо молчал, уйдя в себя. Откинувшись на спинку мягкого сиденья, я закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать. Когда отъехала дверь, мы синхронно повернули головы. Верхоланцев был навеселе, но по выражению его лица я понял, он доволен. Он с большим трудом влез в фургон и плюхнулся напротив меня.

— Выбил я тебе ставку, — проронил он устало. — Будешь мне по гроб жизни обязан. Чтоб я ещё так унижался, козлина, — тихо пробурчал он себе под нос.

Я содрогнулся, услышав мелодию гимна Советского союза, ну то есть гимна России. Все равно, когда слышу эту музыку, на ум приходят слова, которые услышал от бабушки: «Нас вырастил Сталин на верность народов». У Верхоланцева не дрогнул ни один мускул на лице.

— Все сделали? Точно? Ладно, — выловив из кармана мобилу, спросил он. — Верстовский, соберись, — добавил он мрачно, засовывая телефон в карман. — Едем кино снимать.

Я не видел, куда мы едем, а спрашивать не решился. Через полчаса фургон остановился, я вылез наружу и увидел длинное, бетонное помещение без окон, где в ряд стояло ещё несколько машин. Верхоланцев вылез из машины и, не сказав ни слова, быстро ушёл.

— Пошли, — сказал Лифшиц. — На съёмочную площадку.

Я шагнул в дверь, открытую Лифшицем и замер от удивления — мы будто бы оказались на улице американского городка, выстроенного в стиле начала прошлого века — низкие домики, яркие неоновые вывески на английском. Единственным отличие этого города от настоящего было отсутствие неба. Где-то над головой я увидел потолок. Представляю, сколько вбухали бабок в создание подобных декораций. Не проще было найти натуру? Мы свернули в незаметный переулок и вошли в дверь, оказавшись в коридоре, по которому, громко переговариваясь, сновали люди.

— Вот здесь, — проронил Лифшиц, кивнув мне на дверь в конце коридора.

Это комната представляла собой гримёрную, высокий трельяж со столиком с массой блестящих баночек, коробочек и флаконов, около стены — раскрытый гардероб с нарядами. Возле большой камеры крутилось несколько человек. Парень с лицом хищной птицы, Кирилл Невельский, оператор-постановщик, ходил по комнате, отдавая указания.

— Здесь прибор погас, быстро восстановить. Шторки открой. Так хорошо. Костя, что у тебя на двери падает тень.

— Тень? Какая тень? — задумчиво проронил толстый парень в спецовке.

— Быстро исправили. А здесь что горит? Точка какая-то.

В дверях появился Верхоланцев в сопровождении Миланы, одетой в футболку с коротким рукавом и бриджах песочного цвета. С собранными сзади в пучок волосами, совершенно без макияжа, она походила на симпатичного мальчика. «Свой парень», не вызывающих никаких сексуальных чувств.

Увидев меня, Верхоланцев спросил:

— Сценарий дали тебе? Твою мать, что за люди. Все я должен сам делать. Верстовскому сценарий быстро! — скомандовал он. Рядом со мной возникла тётка в зелёном балахоне и сунула скреплённые листы бумаги. — Так. Объясняю задачу. Милана, сидишь за столиком, входит Олег. Вскакиваешь и резко спрашиваешь: «Как ты смог пройти?». Он оказывается рядом, говорит: «Белла, твои смешные ухищрения тебе не помогут». Берет за руку, пытается поцеловать. Вырываешь руку, пытаешься оттолкнуть. Это его распаляет, он сжимает тебя в объятьях, целует в шею. Бьёшь его по голове. Понятна задача?

Мне совсем не понравилось, что меня собираются бить, да ещё по голове.

— А чем мне его ударить? — спросила Милана спокойно, будто речь шла о лёгком поцелуе.

Верхоланцев задумался, вытащил сценарий. Заглянув туда, он недовольно крикнул:

— Твою мать, Семён! Иди сюда!

Через пару минут в дверях показался сутулый, худой мужчина, с высоким лбом, вытянутым лицом, крупным носом, глубокими носогубными складками и усталыми, печальными глазами.

— Что случилось? — спросил он задорно низким, хрипловатым голосом, что совсем не ввязалось с унылой внешностью. — Что за шум, а драки нету?

— Семён, чем Милана будет бить? — спросил Верхоланцев.

Тот задумался на пару минут и ответил:

— Ну, скажем пепельницей. Нормально?

Я представил себе, что Милана приложит меня этой штукой по башке, и стало нехорошо на душе. Первой моей мыслью было сказать: «Ребята, с вами было хорошо, но я, пожалуй, пойду. Дел невпроворот. Призраки, духи, колдун в седьмом поколении», и удалиться, как можно быстрее в сторону моря.

— Хорошо. Начали! — крикнул Верхоланцев. — Олег, входишь, говоришь текст. Милана, садись к столику.

Я решил послушаться, мне стало стыдно за моё малодушие и трусость. Ну, стукнет меня Милану пару раз, не умру из-за этого. По команде Верхоланцева я стремительно вошёл в комнату, остановился на середине и произнёс с широкой улыбкой:

— Белла, сегодня ты была просто великолепна! Я восхищен!

Милана вскочила с места, повернулась и прочла монотонно текст по сценарию:

— Как ты смог пройти, черт возьми?

— Дорогая, твои смешные ухищрения тебе не помогут.

— Подходи ближе! — сказал режиссёр.

Я взял Милану за руку, пытаясь поцеловать, она вырвалась. Я сжал её в объятьях, погрузившись в облако пьянящего аромата духов.

— Милана, ищешь лихорадочно, чем ударить этого нахала. Заговариваешь ему зубы.