Призрак Шекспира - [25]

Тогда роман между Ниной и Олегом перешел границу идеальных отношений, но в театре никто и не подозревал, что между ними есть что-то вне профессии. Чтобы отвести от себя и от любовника даже тень возможных подозрений (в театре сотни глаз и ушей, такая уж это гнусная и сплетнеопасная сфера), Пальченко тогда притворно возмутилась, что газетные лавры были отданы преимущественно Гардеману, и не жалела резких слов в адрес партнера — так, чтобы все слышали и чтобы это было донесено до ушей Олега. Обычная профессиональная актерская недоброжелательность — кто же мог заподозрить, что это всего лишь дымовая завеса?

Нина не была настолько счастлива в супружеской жизни, и эту свою тайну держала за семью замками, потому что никто бы не поверил, что рядовая провинциальная актриса, какой она, двадцатидвухлетняя, впервые вышла на профессиональную сцену, может жаловаться на брак, который для многих местных красавиц в возрасте невест означал бы оправдание заветных желаний.

Бравый полковник Сергей Михайлович Пальченко, начальник мощного военного учебного заведения, по сути единственного такого в государстве, меднолицый здоровяк, всегда чисто выбритый, без всякого изъяна, с быстрыми и будто умными глазами, был старше Нины на десяти лет.

В свое время, в молодости, был женат, но тогдашняя его жена не выдержала быта, частых переездов, и после того как муж сделал ей замечание — мол, не полгода же собирать грязное белье, сдай хотя бы в прачечную, не мне же стирать воротнички, носки и носовые платки, — устроила типичную женскую истерику на таком уровне децибел, что слышали все жены офицеров, которые жили по соседству в оборудованном под жилье бараке, а потом упаковала свои нехитрые пожитки и сиганула к родителям, которые, кстати, давно присмотрели для нее достойную партию. Детьми они не обзавелись, поэтому капитан, которому все сочувствовали, это поражение на семейном фронте пережил легко. Служба у него складывалась, женщин после развода хватало, и так бы оно в его жизни продолжалось неизвестно сколько, кабы на очередной инспекции генерал, знакомясь с офицерскими кадрами, перспективными в смысле карьерного роста, не обратил внимания на капитана Пальченко. Вызвав капитана на беседу, генерал посмотрел на вытянувшегося офицера, пригласил жестом садиться и после долгой паузы изрек:

— Да, капитан. Получишь майора. Поедешь заместителем в училище. Дадим квартиру. Единственное условие — женись, как только приедешь по месту службы. Даю полгода. Не больше. Блядунов терпеть не могу. Ты, говорят, свою норму с этой дрянью перевыполнил. Берись за ум, а не за…

Таким оригинальным способом Пальченко получил новое назначение. Став вскоре майором, он с головой ушел в работу, не вылезал из мастерских, курсантских казарм, полевых учений. Начальник училища, ожидая выхода на пенсию, все возложил на молодого заместителя, и недаром: в приказах военного министерства училище упоминалось как образцовое.

За работой, ежедневной суетой майор Пальченко забыл о словах генерала о женитьбе — точнее, подумал, что это обычная армейская идиотская шутка. Ан нет — тот самый генерал приехал в образцовое училище и, увидев перед собой знакомое, твердое, с медным отливом, обветренное лицо офицера, спросил напрямую:

— Женился?

— Ищу! — вытянулся Пальченко.

— Что, искатель испортился? Я что сказал?

— Я не могу на любой, товарищ генерал… Работа к тому же…

Генерал посмотрел на офицера пренебрежительно.

— Даю еще месяц, майор. От неженатых — вся грязь в армии.

— Два! — вдруг вырвалось у Пальченко.

На том аудиенция закончилась, и майор приступил к решению проклятого вопроса. За рюмкой в ​​семье начальника училища он рассказал о своей проблеме. Жена начальника, полная, миловидная, добрая, какими почти всегда бывают женщины такого типа в ее возрасте, долго смеялась.

— Ну, дети, ей-Богу, дети. Тоже мне хлопоты! Вон, весь город переполнен невестами! Ты что, майор, всерьез этим озабочен? Вот армия! Сказал генерал — умри, а сделай.

И сам Пальченко не понимал, почему он, взрослый человек, должен выполнять дурацкую прихоть солдафона в генеральском мундире, который считает, что все неженатые, как он изящно выразился, — блядуны. И все же начал ходить в кинотеатр в центре города, притворно равнодушным взглядом посматривать на девушек и молодых женщин, прислушиваться к их щебетанию, к разговорам между ними и молодыми людьми, чтобы хоть немного приблизиться к кругу их интересов, манере общения — не хотел быть увальнем, если придется затронуть словом кого-то из красавиц.

Как-то в училище распространяли билеты в театр, и Пальченко в партикулярном наряде, от которого сильно отвык, сел в кресло третьего ряда, оглядываясь по сторонам. Публика не очень порадовала глаз — взрослые и пожилые люди, супружеские пары, только с галерки слышались звонкие молодые голоса.

Давали водевиль. Еще до открытия занавеса заиграл оркестр, настраивая публику на веселую волну, медленно вверх и в сторону поехал полог сцены, свет залил декорации, представление началось с танцевального номера, дальше запели женщины, наряжая невесту перед свадьбой.