Призрак Шекспира - [22]

Когда срок депутатства истек, молодому энергичному человеку показалась заманчивым предложение о работе в Кабмине, но он не стал баллотироваться во второй раз, а пошел на определенный участок работы — в управление энергетикой. В это время Емченко к своему кандидатскому диплому добавил еще документ об окончании управленческой академии, сделал этот шаг без подсказки, словно предчувствовал, что это будет не лишним.

Статный, высокий, хорош внешне, атлет с густой каштановой шевелюрой на фоне кабминовских кадров, в основном низкорослых, через одного лысых или лысоватых, с плохо скрытыми брюшками, однако находчивых, вышколенных, железноглазых, выглядел преподавателем физкультуры в учебном заведении для лиц с физическими недостатками и это было причиной лишнего и недоброжелательного любопытства коллег не только к его деятельности в отделе, но и к биографии «красавчика», его семейным делам, в общем — к частной жизни. Когда попытки найти какой-либо изъян в биографии или поймать Емченко на чем-то таком, что могло бы служить компроматом, ничего не дали, а благосклонность начальства к специалисту стала очевидной, коллеги начали набиваться к Василию Егоровичу в друзья, но особого успеха это не имело. Так же ничем не кончались попытки втянуть Емченко в разговоры с политическим привкусом или в споры вокруг деятельности того или иного министра и уровня его компетентности. Нет, Василий Егорович не играл в грибоедовского Молчалина — просто несколькими фразами давал понять, что не относится к тем, кто, на манер обласканной челяди, все равно норовит замарать своего господина. Делал он это так искусно, что лишь впоследствии коллеги начинали понимать, что камни, брошенные Емченко как будто наугад, падают на их город.

В администрацию первого лица Емченко был приглашен в повелительном наклонении: президент не видит другого человека на предлагаемом месте, а это доверие и честь, что перевешивает любые личные интересы, отнестись к предложению с сомнением или с какой-то настороженностью означает почти предательство национальных интересов. О национальных интересах Василий Егорович по самое никуда наслушался еще в парламенте и знал, что эту карту вытаскивают из рукава нечистые на руку игроки, какой бы масти они ни были — красной, желто-голубой, бело-голубой, и только добившись своего результата, сразу забывают о патриотической риторике, которой только что терзали уши украинцев.

Новая работа поначалу забирала все спрессованное время, причем не сама она — здесь Емченко был как рыба в воде, — а изучение сложной диспозиции и взаимоотношений между составляющими президентского аппарата. К тому времени он знал, как опытный священник Священное писание, что успех на новом месте гарантирован не профессионально сделанным, а знанием, кому, какие, насколько результаты его деятельности будут полезными, а кому — наоборот.

Емченко остался среди немногих специалистов среднего звена, которые не лишились своих мест после смены хозяина главного кресла. Более того — новое первое лицо повысило ценного работника, дало ему больше полномочий и иногда проявляло признаки доверия. При таких обстоятельствах назначение Емченко на место человека, который был ярым оппонентом нового президента и размахивал над областью флагами других цветов, могло быть прогнозируемым: областные администрации, прежде всего люди, их возглавлявшие, проходили беспощадную процедуру люстрации, оппоненты шли в отставку, назначались новые люди. От них ожидали успехов в хозяйствовании, укрепления кадрового корпуса и — самое главное — безоговорочной преданности.

На Слобожанщину Емченко приехал во всеоружии: изучил личные дела руководителей области, которые остались на месте после кадровой чистки, досконально проштудировал хозяйственные отчеты и профессиональные оценки этих реляций, взвесил плюсы и минусы жизнедеятельности области, особенности края, ответственность за успешность которого отныне ложилась на его плечи.

Первый год нового назначения Емченко провел на колесах автомобиля, в вагонах местных и транзитных поездов, на борту вертолета. Совещания проводил короткие, останавливал попытки демагогии мрачной фразой «Мы не на митинге», не выпускал из виду ни сельское хозяйство, ни строительство, ни пищевую отрасль, ни индустрию, особенно работу гиганта машиностроения прошлых времен, приватизированного при руководстве предшественника его предшественника; не стоило бы думать о том, чтобы вернуть предприятию его прежний статус, но Емченко искал пути к этому, чем нажил влиятельных врагов — вплоть до анонимных писем с угрозами, авторов которых клялись найти милиция и прокуратура, конечно же, без всякого результата.

В квартире, выделенной ему, Василий Егорович почти не бывал, часто ночевал в комнате отдыха за просторным кабинетом, оборудованной вполне прилично для трапперского быта, как называл он свой нынешний образ жизни.

Только летом следующего года, в жаркий июльский день, попросив секретаршу принести холодной воды, он подумал, что такой гонки и ежедневного напряжения в дальнейшем может не выдержать, и вспомнил о загородной так называемой губернаторской резиденции, «освоить» которую ему не раз советовали ближайшие коллеги — заместители.