Призрак мисс Миранды - [56]

Но меня выручил капитан Коггин.

— Можете ли вы оценить, — спросил он у Гарри, — как далеко опасность?

Я вспомнила, что Гарри плавал в районе Кейп-Кода и научился там разбираться в ветрах и переменах погоды. Вспомнила я и надпись на старинном циферблате псевдо-солнечных часов — как полная луна, застывшая в ночном зените, заставляет подниматься к небу вздувшиеся волны.

— Трудновато. — Вцепившись в спинку стула, он склонил голову, прислушиваясь к шуму. — Мили три, может, четыре.

— И с какой скоростью движется?

Гарри пожал плечами:

— Кто знает? Восемь миль в час? Десять?

Я поняла то, что, как мне казалось, я знала всегда. Свершился полный цикл длительностью в триста пятьдесят семь лет. И луна, и прилив, и ветер — все так, как и должно быть. И прилив, эта устрашающая стена воды, медленно приближается к нам вверх по реке.

Я погрузилась в новые расчеты. Скажем, волна от нас в четырех милях и движется со скоростью восемь миль в час. Простая арифметика, даже Дженис Пибоди под силу справиться с ней. Ночь превратилась в гигантскую грифельную доску, на которой я, полная страха, вела фатальные расчеты. Восемь миль в час — значит, на милю уходит шесть с половиной минут. Следовательно, волна доберется до нас через полчаса.

А что, мисс Воген, если она движется со скоростью десять миль в час и нас отделяют от нее всего три мили? Значит, нам остается восемнадцать минут…

И к тому же — сколько времени отняли расчеты? Вода, скорее всего, уже прошла очередные полмили. А может, и милю, если учитывать туннельный эффект, который действует в долине между холмами.

Внезапно это неотвратимое приближение ее напомнило мне рассказ Эдгара Аллана По — кажется, по нему был снят фильм «Колодец и маятник»: стены камеры медленно сдавливают жертву, и над ней качается острый как бритва маятник, спускаясь все ниже и ниже.

Теперь вот эти звуки. Они все громче и громче. Невидимый экспресс без руля и без ветрил мчится по долине. Мне оставалось лишь проклинать эти уступы холмов Даунса и изгиб фарватера, скрывающий пологое русло реки, — в противном случае мы могли бы увидеть чудовище, готовое поглотить нас. Но потом я возблагодарила Бога, что мы лишены этой возможности.

Я заметила, что капитан Коггин поглядывает на часы.

— Сколько нам еще осталось? — спросила я тихо, чтобы никто не услышал.

— Судя по звукам, еще минут пятнадцать.

Судя по звукам. Да, они явно становились все отчетливее. И приближались быстрее, куда быстрее, чем ровный рев прилива. Звук, пропавший было и снова возобновившийся — и окончательно смолкнувший. Непонятно, то ли он в самом деле был, то ли пригрезился — как стук призрачных копыт час или два назад.

Затем я снова услышала его. Хриплый и надсадный, заглушаемый порывами ветра. Я не осмелилась привлечь к нему внимание остальных, ибо понимала, что он мог мне почудиться.

— Мне что-то послышалось? — Капитан Коггин насторожился. Казалось, в реве урагана мчался таинственный всадник, и никто не был уверен в происхождении звуков.

Но по прошествии какого-то времени, пока все мучились сомнениями, ко мне пришла уверенность. Как и к мисс Сильвестр. Она вскочила. Вслед за ней поднялась мама, затем капитан, и вместе с Гарри и Таней все кинулись к окну.

Из темноты выступили два неясных расплывчатых световых пятна — одно красное, другое зеленое, — которые подпрыгивали и метались из стороны в сторону. Отчетливо доносился звук двигателя, и я уже видела белый фонарь, луч которого прыгал по палубе. Затем послышался голос из громкоговорителя, и капитан Коггин настежь распахнул окно.

— Мы подойдем с фронтальной стороны и бросим к дверям канат. Как можно быстрее спускайтесь вниз. Не тратьте времени на сборы. Вы слышите нас? Не медлите! Сразу же спускайтесь!

Я лишь надеялась, что это может случиться, — и это, в самом деле произошло. Я испытывала лишь благодарность за спасение Николаса и не могла думать ни о чем ином, кроме того, что мы должны спешить.

Стряхнув оцепенение, мы послушно подчинились приказу — все это напоминало детские ночные кошмары, когда видишь приближение опасности и не можешь сдвинуться с места, словно ноги приросли к земле, а руки не слушаются. Через открытое окно доносился приближающийся рев, от которого закладывало уши, как бывает, когда, нырнув слишком глубоко, не успеваешь выскочить на поверхность и глотнуть воздуха. Должно быть, это еще предстоит испытать, когда на нас обрушится волна и погребет под собой.

Но, тем не менее, сопровождаемая мерцающим светом канделябров, наша маленькая процессия отправилась вниз, и кто-то из мужчин закрепил канат на засове старинной двери.

Думаю, что именно в этот момент радость, что Николас жив, уступила место осознанию реальности.

А реальность была такова, что сегодня случилось то, чего еще несколько месяцев назад я опасалась. Мы навсегда оставляем Холлиуэлл-Грейндж. И действительность превосходит худшие опасения — мы оставляем его не на милость чужих людей или кинематографистов, а на гибель и разрушение.

Мы спускались, расплескивая воду, залившую ступени террасы, а Робби, маневрируя, подвел «Морскую нимфу» поближе к портику. Капитан Коггин и Гарри, стоя по пояс в воде, помогли нам подняться на борт. Сначала маме, затем мисс Сильвестр и Тане. Затем Николас протянул мне руку и втянул на борт.