Призрак и другие соучастники - [59]

— Ну, ну, мальчик, чего ты так раскричался? — наконец проворковал второй похититель. От неожиданности Гарик перестал метаться по салону. Он потрясенно замолчал, узнав его. Вернее… ее!

— Вы? Вы же…, — Гарик поверить не мог. На него смотрела любительница меховых манто, член московской комиссии, которую он чуть ли не каждый день встречал в столовой. Сейчас на ней не было кокетливой шляпки с вуалеткой, и мальчик разглядел на высоком лбу, старательно припудренный синяк. Надо сказать, уже порядком пожелтевший, — Так это вы тогда в подвале…

У Гарика в голове творился настоящий цирк Шапито. Бред какой-то! Выходит, эта дама бегала за ними по подвалу в костюме привидения. Не может быть!

— Догадливый, щенок, — усмехнулась красавица. Она больше не походила на укутанную в меха скучающую светскую львицу. Сейчас женщина была одета в черную водолазку и кожаные штаны. Минимум косметики. Подмышкой кобура. Не пустая. Никакого отношения к образованию эта дама иметь не могла. Разве только что к образованию коммандос. — Альберт, — промурлыкала она, обращаясь к водителю, — притормози вон за тем поворотом — нам нужно высадить этого пассажира.

— Нет! — воскликнул мальчик, сжав безвольную руку Стаси, — Я не дам ее увезти!

— Прости, малыш, но нам нужен не ты, а твоя подружка. Ты же будешь только мешать. К чему лишние проблемы? Правда?

Альберт крутанул руль и аккуратно причалил к обочине. Вокруг было пусто. Дорога словно вымерла. Впрочем, здесь всегда так. Автобус уже прошел, а другой транспорт ездил не часто.

— Пристрели сопляка, — тихо сказала женщина и отвернулась. Ей было скучно.

Гарик вжался в сиденье. Он видел, как Альберт вышел из машины, как не спеша обошел ее и открыл дверь.

Мальчик сопротивлялся. Он кричал, кусался, пытался отбиваться. Не меняя выражения невзрачного лица, водитель ударил его в живот.

Мир потемнел. Перед глазами, как от брошенного в воду камня, начали расходиться разноцветные круги. Во рту появился мерзкий сладко-соленый привкус. «Надо же! Это гораздо больнее, чем когда бьет Лютик», — подумал Гарик. Его взгляд уперся в носки лакированных ботинок водителя. Они были совсем чистые. Не единого пятнышка. Гарик невольно залюбовался ими, и тут же его резко дернули за шиворот, ставя на ноги.

Все, что было потом, превратилось для Гарика в сплошную кашу из тычков в спину, ударов голых веток по лицу, запаха сырого леса и птичьих криков над головой. На одно мгновение мальчик очнулся. Он сидел на земле, привалившись спиной к дереву. Пахло смолой. «Сосна». — Подумал Гарик и поднял глаза.

Перед ним висела точка.

Жирная точка дула пистолета.

Усилием воли мальчик перевел взгляд выше, на лицо Альберта. Водитель улыбался. Гарик не услышал звука выстрела и не почувствовал боли. Он падал. Падал в темноту, холод, забвение. Ему стало страшно…

* * *

— Ну? — спросила женщина на переднем сиденье, когда Альберт сел за руль. Он, молча, достал влажные салфетки, аккуратно вытер руки, протер носки лакированных ботинок, и только после этого завел мотор.

— Поехали! Кажется, так говорил ваш первый космонавт, — криво улыбнулся водитель. В его речи едва угадывался акцент. Совсем незаметный, но он выдавал в нем носителя чужого языка, — Не волнуйтесь, я все сделал.

Женщина нажала кнопку на браслете часов, поправила в ухе крошечный микрофон.

— Все в порядке. Девчонка у нас. Скоро будем.

— Надеюсь, — раздался холодный голос. Шеф был недоволен. Даже зол. Женщина это знала. Она устало закатила глаза и приложила кончик пальца к правому виску, — Не вздыхай Магда. Ты не выходила на связь три дня.

— Обстоятельства…

— Плевал я на твои обстоятельства, — повысил голос ее собеседник, — Сколько тебе нужно, чтобы добраться до Берлина?

— Двенадцать часов. Через три часа нас будет ждать вертолет.

— Хорошо. Я тоже. Буду ждать.

Короткие гудки. Магда оглянулась, чтобы посмотреть на спящего ребенка. Девчонка как девчонка. Что же в ней такого? Почему она так нужна Лысому Лису? Ничего, рано или поздно сам все расскажет.

ГЛАВА 17. ВАДИК

В кабинете подполковника Леонова было тихо. Тарас Анатолиевич сидел за столом, закрыв лицо руками. За две недели, которые московский сыщик возглавлял оперативный отдел Тихореченска, он так и не успел обжить новый кабинет. В углу стояла картонная коробка с не разобранными вещами, у шкафа скучал не повешенный на стену портрет президента. Леонов словно никак не мог поверить, что отныне ему предстоит здесь работать, а значит — пустить корни.

Кроме подполковника в тесном кабинете, все пространство которого занимало его рабочее место и, примыкавший к нему стол для совещаний, сидела пара милиционеров в форме. Один делал цепочку из разноцветных скрепок, другой отчаянно зевал. У окна, глядя на засыпающий город, стоял Стас Перепелкин. Отсюда, из районного отделения милиции, открывался вид на самую красивую часть Тихореченска. Если отгородиться жидкой занавеской от панельных пятиэтажек, настроенных по окраинам лет двадцать назад, то кажется, что за окном лежит симпатичный городок где-нибудь в Западной Европе.

В дальнем углу комнаты, стараясь не скрипеть стулом, маялся Вадик. Очень хотелось есть. Вот ведь жизнь — с ребятами беда, а он думает о курином окорочке и жареной картошке. А еще — сосисках, и, пожалуй, пироге с яблоками. Словно, откликнувшись на мысли о еде, живот неприлично громко заурчал. Вадик покраснел. Леонов поднял голову и уставился на мальчика. Кажется, вспоминал: кто он и откуда здесь взялся.