Приз Гора - [45]

Он всё ещё стоял за её спиной с развёрнутой плетью в руке.

— И всё же, как это ни странно, — хмыкнул мужчина, — их ценят и даже специально разыскивают на невольничьих рынках. А знаешь почему?

— Нет, Господин.

— Дело в том, что из них получаются превосходные рабыни, — сообщил он. — В их мире им было отказано в их женственности. Они жили там как в сексуальной пустыне. Они оголодали по сексу. Оказавшись на Горе, в ошейнике и под плетью, встретив настоящих мужчин, многие из них впервые почувствовали что значит оказаться в мужских руках. Они познали свою женственность у ног хозяина. Лишённые выбора, они с радостью отдают себя мужчинам. Они становятся беспомощными, послушными, рьяными, горячими рабынями своих владельцев.

— Тутина, ведь это не земное женское имя, не так ли? — поинтересовалась Эллен.

— Нет, — подтвердил он, — это гореанское имя. — Но она знает, что если она когда-нибудь вызовет у меня недовольство, то я запросто могу дать ей земное имя. И это пугает её. Ты даже представить себе не можешь, как она боится носить такое имя в этом мире!

Несмотря на его заявление, стоявшая на коленях в позе почтения рабыня, отнюдь не была разочарована данным ей именем. Кроме того, с чего бы она должна была бояться гореанских мужчин? Разве она не знала, кто и для чего перенёс её на эту планету? Разве не для того, чтобы владеть ей, как своей рабыней?

«Я люблю его, — думала она. — Я люблю его так сильно!».

И это, конечно, началось не сейчас, а ещё тогда, в аудитории, когда он к её гневу и тревоге, раздражению и испугу, очарованию, и затем и к страху, нанёс ей интеллектуальный удар, безапелляционно и решительно, снова и снова опровергая её построения, когда он поколебал её уверенность ударами логики и фактов, до такой степени, что она сама захотела встать перед ним на колени и признать в нём своего господина. Сколько раз с тех пор она мечтала о том, как он бросит её к ногам и при всех беспощадно использует для своего удовольствия. Её страх и очарование им постепенно превращались в любовь и жажду самоотверженно подчиняться его желаниям. Он доказал ей, что был её господином. Она любила его. И она подозревала, что любила его всегда. И вот теперь, оказавшись на чужой планете, она наконец по-настоящему стала его рабыней! Но здесь нужно ясно понимать, что юридическая точка зрения на отношения господина и рабыни, полностью безразлична и абсолютно независима от таких понятий, как привязанность, симпатия или любовь. Так, например, многие рабовладельцы вообще никогда не видят большинство из тех рабынь, которыми они владеют, которые могли быть заняты на работах в отдаленных цехах или полях. Точно также и рабыни могут никогда не увидеть тех мужчин, которым они принадлежат. Таким образом, для рассматриваемого института эмоциональные отношения любого вида совершенно не важны и не существенны. Какое дело закону, во всей его власти и величии до таких вопросов? Любит ли он её или нет, любит ли она его или нет, с точки зрения закона, не имеет никакого значения. По закону их положение ясно и недвусмысленно. Они состоят в отношениях рабовладельца и рабыни. Она принадлежит ему, а он ею владеет. Она — имущество. Он может сделать с нею всё, что пожелает. Точно так же, как мог бы сделать это с ней любой хозяин, в собственность которого она могла бы попасть, чьим имуществом она могла бы стать.

— Думаю, что всё же тебя стоит избить, — повторил он.

— Пожалуйста, нет! — всхлипнула Эллен.

Внезапно, в её голове мелькнул мысль, поразившая и даже ужаснувшая её до глубины души. Она вдруг осознала, что сама хотела бы ощутить на себе удар его плети. Она хотела такого его внимания. Она хотела почувствовать значимость причинённой им боли. Возможно, это показало бы ей, что она представляла некоторый интерес или важность для её господина. Ведь разве стал бы он использовать плеть, если бы она была ему безразлична? Разве не было бы это весомым доказательством того, что он хочет исправить её поведение, что он указывает ей границы, за которые она не должна выходить, что он выделил ей минуту — другую своего времени, неважно заслужила она того или нет, чтобы напомнить ей несколькими ударами кожи, что она — рабыня, что она принадлежит ему.

Она уже уяснила для себя, что как рабыня, являлась объектом наказаний. Это могло быть сделано с ней.

К тому же, она понимала, имела причины для порки. Она имела много причин для того, чтобы познакомиться с плетью. Несомненно, тех причин хватило бы для тысяч ударов. Но ещё ни один мужчина ни разу не ударил её. А ведь за её жизнь она совершила много чего, за что её стоило наказать, но никто так и не озаботился этим. На Земле она была уверена, что женщин никогда не наказывают, независимо от того что они сделали, независимо от того какими жестокими и мерзким, порочный и мелочными они были, независимо от того сколько вреда они принесли окружающим, независимо от того какой ущерб был вызван их действиями, независимо от того сколько страданий и боли они причинили, независимо от того сколько жизней они могли бы разрушить или уничтожить. Но здесь, в этом мире, в этой реальности, это правило могло не работать, более того, она уже не сомневалась, что оно здесь не работает, по крайней мере, для таких женщин как она. Здесь, её могли выпороть за столь малое, как оброненная тарелка, или недостаточно быстрая реакция на команду. За любую такую мелочь она, как рабыня, могла оказаться под плетью.