Приют мертвых - [83]

Бэр кивнул, и вдруг до него дошло, что приехал сюда за чем-то вроде отпущения грехов, и ее бесхитростные слова облегчили ему душу. Он еще посидел с минуту, понимая, что, вероятно, видит Линду в последний раз. Затем поднялся и тут увидел на подоконнике над кухонной мойкой мягкую обезьянку, деревянную пожарную машину и несколько фигурок динозавров. Он их сразу узнал — любимые игрушки Тима. Линда хранила их на окне и видела каждый раз, когда мыла посуду. Бэр понял, что воспоминания были в ней живы даже после того, как она переехала в Валлонию, и это нормально. Он подошел к окну, взял пожарную машину, повертел в руках, заметил на водительском сиденье храброго спасателя и посмотрел на Линду.

— Конечно, — понимающе кивнула она. — Бери.

Потом он медленно ехал в Индианаполис, то и дело поглядывая на маленькую пожарную машину, катавшуюся по соседнему сиденью рядом с его коленом.

Глава сорок третья

В самом деле, запахло жареным. Шлегели окончательно спеклись. Терри отбросил копыта, Дин тоже, Викки засадили в больницу, а Кенни слинял. Кнут Боген в одно мгновение потерял всех друзей и то, что могло сойти за подобие семьи. Иссяк источник дохода, и си понятия не имел, как обзавестись новым.

Он сидел в машине неподалеку от мастерской Шлегелей и звонил знакомым механикам. Слухи были один другого нелепее и страшнее. Отряд особого назначения захватил территорию, Терри уложил кучу бойцов, пока не ухлопали его самого. Его убил бывший полицейский. Полиция окружила мастерскую и пустила туда газ. Только после этого Терри выстрелил себе в рот.

Кнут не знал правды, и она его не сильно волновала. В голове засела одна-единственная мысль: как бы за них за всех отплатить.

Бар «Перевернутые танцульки» был закрыт. Кроме Терри ключи от бара имел только Кнут. Он решил, что это идеальное место, чтобы встретиться с чикагцами. Кнут позвонил им и попросил задержаться, пока не разъедутся копы. Затем, пропустив стаканчик, заглянул в сейф, чтобы знать, чем расплачиваться с киллерами. Позвонил им снова и, когда они явились, дал задание прокомпостировать билет Фрэнка Бэра на тот свет. Кнут не сомневался: даже если бы в сейфе денег не оказалось, он уговорил бы чикагцев поработать в долг. В конце концов, и их задницы зависели от исхода дела.

Как и следовало ожидать, свет в помещении не горел. Поэтому Кнут очень удивился, когда вошел в кабинет и увидел, что они уже там.

— Что за черт, парни, — начал он, вынимая из кармана бумажку с адресом Бэра. — Вы раньше назначенного времени.

Тино кивнул и пинком закрыл дверь кабинета за спиной Кнута. Тот почувствовал, что атмосфера резко изменилась, как бывало на тюремном дворе, когда собирались кого-нибудь завалить. Изменилась, и точка. Толи похолодало, то ли потемнело, то ли еще что. Повеяло чем-то совершенно незнакомым. Но у Кнута не было времени разбираться. Самый тихий из всех, Нити, сгреб его в медвежьи объятия и оторвал от пола. Эти ребята не могли пожаловаться на недостаток силы, а Кнут внезапно себя почувствовал слабым, как поданный к обеду кофе.

У Пити не отложилось в голове, чтобы человек с багровым шрамом на лице сильно отбивался, да и не было у него такой возможности. Вскоре все было кончено, и его завернули в синюю пластиковую пленку. Стали размышлять, куда его деть. В прежнем месте не захотели — хлопотно. И Бобби Б. придумал вариант получше — кстати, и возни меньше. Поэтому Кнут Боген не уехал дальше стоянки и остался в багажнике своей машины. Пити не забыл подобрать клочок бумаги, оброненный Богеном. Хочешь оставаться на свободе — не пренебрегай мелочами, когда выполняешь работу. Нельзя оставлять никаких ниточек, которые могли бы к ним привести. И прежде чем выйти на улицу и отбыть в Чикаго, Пити сжег бумажку с адресом.

Глава сорок четвертая

— Хочешь еще? — спросил Рэти, предлагая налить четвертую чашку крепкого черного кофе. Но с Бэра было довольно, и он покачал головой. Кончился самый длинный в его жизни день — он отправился прямиком домой, рухнул в постель и провалился в сон без сновидений. А через семь часов очнулся весь в поту и решил, что теперь так и будет — несколько недель, несколько месяцев, а может быть, и дольше. Сквозь жалюзи в спальню просочилось утро, и он, поняв, что нет смысла пытаться заснуть, встал и отправился за Сьюзен. И пока все рассказывал Рэти — за исключением того, что был связан с Помроем и известной детективной фирмой, — она сидела, крепко стиснув зубы. Так он расплачивался по счетам.

— И я могу обо всем этом написать? — спросил журналист, когда Бэр завершил свою историю.

— Дай мне день, чтобы все обдумать, — ответил Бэр. — Хотя да, можешь.

Потом он отвез Сьюзен домой. По дороге они почти не разговаривали. Что-то мешало ему говорить. Бэр только косился на нее каждые полквартала и прокручивал в голове события прошедшей недели. Многое ему казалось непонятным и особенно, почему он испытал одно и то же чувство, узнав, что Сьюзен беременна, и когда увидел пистолет Терри Шлегеля, ощутил давящую черноту в груди. Он мог приукрасить правду и заявить, что почувствовал себя предателем, опасаясь, что новая жизнь сотрет воспоминания о Тиме — а ведь Линда и эти воспоминания было все, что у него осталось. Но теперь понимал, что это не так. Он просто-напросто испугался. Потому что слова Сьюзен, сказанные ею в тот вечер в машине, подарили ему надежду — надежду и шанс на радость и будущее. Однако страшно любить то, к чему может прикоснуться смерть. Бэр отказывался принимать, что может снова все потерять.