Прививка от любви - [26]

Должно быть, именно это и злило меня — то, что он постоянно сбивал меня с толку. Легкомысленный богатей, мнящий себя плейбоем и мысли не допускающий, что женщина может его не захотеть — в две первые наши встречи. Серьёзный, вежливый, хоть и не без причуд, наниматель на третьей. Раздражающий шут позавчера, заноза в заднице вчера, а сегодня… и вовсе чёрт знает что такое. Человек-сюрприз. Ну и что мне после всего этого о нём думать?

Да и зачем мне, собственно, вообще о нём думать? Я не люблю сюрпризов, я не люблю мужчин, я и людей в целом не так чтобы очень обожаю. Свеннисен — просто наниматель, и всё. Кончится эта экспедиция, на которую я подписалась, пребывая в состоянии затмения, не иначе, и я смогу забыть его как страшный сон. Нет никаких причин пережёвывать его поведение, лучшее, что я могу сделать, это игнорировать его так же, как он игнорирует меня. И чувствовать себя задетой у меня тоже нет ровно никаких причин. Вот только игнорировать его у меня не получалось. Свеннисен упорно лез мне на глаза и столь же упорно лез в мои мысли. И если первое было лишь издержками существования в маленьком коллективе, то ощущение, что и мыслям своим я теперь не хозяйка, раздражало неимоверно. Но я ничего не могла с собой поделать.

Впрочем, злость и раздражение тоже потихоньку уходили, словно устав меня мучить. И вместо них приходили совсем другие чувства, а именно — недовольство собой и некоторые опасения за своё будущее. И чего я, в конце концов, так вчера раскипятилась? Ну выпила бы этот дурацкий витаминный чай, что от меня убыло бы, что ли? Что за истерика, Стрелок, как у школьницы какой-нибудь. Меня всегда учили, что наниматель — фигура весьма почтенная. Ну да, ты ему не слуга, тебя наняли для выполнения строго определённых задач, но хамить ему и орать на него — никуда не годится. В конце концов, Фредерик мог бы нанять меня и для охраны собственной персоны, и что, тогда бы я тоже потребовала оставить меня в покое? Пока Стрелок на задании, он не человек, он функция, а функциям своих чувств иметь не полагается. Как там ведёт себя наниматель — его проблемы, а твоё дело выполнять свою работу.

Конечно, теперь я, строго говоря, уже не Стрелок. Но тем большее значение для меня имеет личная репутация, ведь теперь за мной больше не стоит вся мощь Ордена. Защитить меня в случае чего, некому, помочь — тоже. И что я делаю для своей репутации, встретив самого дорогого, в прямом смысле, клиента в своей жизни? Правильно, кричу и ругаюсь. И никакое «сам виноват» тут не оправдание, ибо в своих-то глазах он, без сомнения, как раз кругом прав, а моё мнение никого не интересует.

А уж переживать от того, что обо мне подумают окружающие, которые мне даже и не платят… Ну что за детский сад, право слово.

В общем, по всему выходило, что надо выбрать момент и извиниться перед нанимателем за грубость. И надеяться, что мои извинения будут приняты. Ведь возможностей отравить мне жизнь у Фредерика Свеннисена много, и если он окажется мстительным или принципиальным… Можно, конечно, попытаться в очередной раз переехать, сменить имя, но как раз этого мне не хотелось. После побега из Ордена это был уже третий город. К тому же мне выпал хороший шанс, и кто мне будет доктор, если я не сумею им воспользоваться?

Трудно так просто взять и отказаться от мечты.

Приняв это непростое, но необходимое решение, я несколько успокоилась и принялась с интересом присматриваться, а что же там делают наши исследователи. Видимо, с забором проб уже было покончено — почвенные щупы, похожие на гибрид ручного насоса с огромным шприцем, лежали в стороне, и Матей как раз чистил один из них. Фредерик закончил со своими рассказами и теперь помогал грузить пакеты, в которые упаковали извлечённый грунт, в багажное отделение одного из джипов. Когда я подошла поближе, на меня пахнуло холодом — не просто хранилище, а холодильник, фу ты, ну ты. Альма что-то сосредоточенно печатала у себя в планшете. Шон Захариев, присев на корточки, колдовал над чем-то, напоминающем спектрометр, время он времени переползая немного в сторону. Когда я подошла поближе, невольно помешав ему занять новую позицию, он кинул на меня кислый взгляд снизу вверх:

— Отойдите, пожалуйста.

Я отошла, не сдержав улыбки. Уж очень он в этот момент напомнил мне мальчишку лет пяти, что-то сосредоточенно рисовавшего мелком на дорожном покрытии. И точно так же хмуро глянувшего на меня, когда я наступила на его рисунок: «Тётя, подвиньтесь, пожалуйста…»

— Ну, здесь мы закончили, — громко объявила Альма. — Двигаемся дальше.

Новый переезд оказался коротким. Альма сидела рядом, не сводя глаз со своего планшета, и в какой-то момент издала торжествующий возглас. Оказалось — её планшет поймал поток данных с установленных вдоль дороги во время ещё прошлой экспедиции датчиков и сенсоров. До города он не доходил, и не было вообще уверенности, работают ли они ещё. Оказалось, что работают.

— Поздравляю, — с довольным видом сказал Фредерик.

Ещё спустя несколько минут мы остановились. Лес здесь подступил к разбитой дороге вплотную, и выглядел густым и неприветливым. Но красивым. Листва покрывала только верхние ветки деревьев, тянувшиеся к небу, в то время, как с нижних, засохших, спускались бороды разноцветного мха, иногда довольно внушительных размеров. По обочине тянулась полоса высокой, почти в рост человека, травы с жёсткими стеблями чуть не в палец толщиной, так что мужчинам пришлось буквально прорубать нам тропинку. Правда, потом, уже под деревьями, почти закрывшими солнце, трава стала ниже, а потом и вовсе исчезла, оставив вместо себя ковёр из пружинившего под ногами мха. Иногда из него высовывались серые и коричневые бока больших камней в пятнах лишайника. Когда мы вошли под, как говорили наши предки, сень ветвей, стало довольно сыро. Я даже невольно подумала, не пора ли надевать маску.