Привидение-стажер - [35]

— А может, после этого они будут меньше глотать таблеток и перейдут хотя бы на пиво?

— Сомневаюсь, разве что ты будешь устраивать регулярное патрулирование. Кстати, прими мои поздравления — зрелище было впечатляющим. Это был экспромт? Или подлинная сущность?

— Угадал. Хотела сделать тебе сюрприз.

— Считай что получилось. Все-таки без чертовщины не обошлось, а ты мне не верила! Наше счастье в наших руках. Не надо ждать милости от природы, взять их — наша задача. Это еще Мичурин говорил — довольно подвел итог Женька.

* * *

После ужина он, приложив к щеке лед, забрался за компьютер, заявив, что должен все-таки иногда работать.

— А ты разве не Монастырским занимаешься?

— Не только. Еще четыре статьи надо было сдать к концу месяца в другие газеты. Хорошо, что я хоть не по горячим новостям специализируюсь. А то все уже безнадежно бы успело устареть. Тем более что деньги кончились, а кушать хочется…

— Зато, какой фотоаппарат!

— И я о том же, но есть от этого хочется не меньше — миролюбиво ответил он и застучал по клавиатуре.

Было скучно. Пару раз порывалась оторвать его от работы, потом подумала, что это неприлично — сколько можно меня развлекать. Надо найти собственные занятия и проявлять самостоятельность. А то скоро Женя не рад будет тому, что ему на шею приземлился мой фантом. И вообще я что-то подозрительно быстро привыкла к его постоянному присутствию. С дурными привычками надо бороться.

— Пойду, полетаю — независимо заявила я.

— Когда вернешься? — спросил он рассеянно

— Не знаю, может к утру — и гордо вылетела в окно.

После чего обнаружила, что делать мне особенно нечего. Но возвращаться было глупо. Поэтому я честно изучила витрины в ближайшем магазине и, вспомнив афишу и университетские развлечения, отправилась в Камерный театр. Попала на «Циников», по сравнению с пронзительно-щемящей книгой спектакль показался надуманным и пресным, тем более что я постоянно отвлекалась на мысли о том, чем там занимается Женя, и что бы он сказал по поводу той или иной сцены. Наконец, едва досидев до финала, я покинула театр, размышляя над тем, как тяжело избавиться от дурных привычек сразу. Лучше буду делать это постепенно.

Тем более не исключено, что у меня просто кратковременное помутнение рассудка, и это скоро само пройдет, когда я рассмотрю Женю поближе. Надеюсь, у него в запасе много незамеченных мною до этого отвратительных черт характера. Надо будет внимательнее присмотреться. И решив не откладывать это богоугодное дело, я полетела домой — разоблачать.

Будущий развенчанный кумир тем временем по-прежнему корпел за компьютером. Отвлекать я его не стала и расположившись в спальне, по старой памяти, на диване, хотя с таким же успехом могла бы лежать на гвоздях, предавалась неясным мечтам и воспоминаниям, изредка поглядывая на экран телевизора. Уже стемнело, но свет в комнате включать было не кому, да и незачем. Из мира грез меня вырвало неожиданное вторжение на мою личную территорию какого-то постороннего объекта. Проще говоря, на меня попытались усесться!

— Эй, аккуратнее можно?

— Что это! — Женя подскочил, как молодой кенгуру.

— Не что, а кто. Ты смотреть под… ноги не пробовал?

— Так и заикой можно оставить! Я думал, ты еще не вернулась.

Хм, можно ли подобное разгильдяйство отнести к омерзительным душевным качествам? Вот вопрос…

Но, как бы там ни было, после этого инцидента, я окончательно облюбовала для себя верхнюю часть жилого пространства. Особенно меня покорил высокий, почти до потолка, стеллаж с книгами напротив окна.

Вообще-то сама я никогда не страдала особой страстью к собиранию книжек, да и Ларочка книги, как источник пыли, не особенно жаловала, но к домашним библиотекам «в принципе» я относилась с уважением. Это искусство казалось мне сродни обустройству аквариума. Рукотворный замкнутый мир в миниатюре. Который, как ни банально это звучит, может много поведать о своем владельце. Неприхотливые гуппи и меченосцы школьной программы, эффектные, но стандартные гурами и скалярии современной литературы, стыдливо замаскированные зарослями «золотой» классики гроты детективов, откормленные экземпляры собраний сочинений, и гордость истинного библиофила старой школы, — экзотические рыбки редких изданий. Правда с моей стороны все ограничивалось теорией, и я лишь с удовольствием рассматривала чужие эксперименты, а сама пускала все на самотек.

По части классики мне за глаза хватало университетской программы, да и находились часто дела интереснее. А в выборе для души мне был не чужд снобизм. Я регулярно покупалась на пышные фразы «прорыв десятилетия», «вновь обретенное сокровище слога», «эпохальное произведение», «новый Стерн». Моментально разочаровывалась, спешно избавлялась от красиво сервированной макулатуры, но не проходило и недели, как снова попадала в очередную рекламную паутину. И так без конца. К тому же, тому немногому, что получало у меня постоянную «прописку» категорически не сиделось на полках. На факультете было принято обмениваться новинками и поэтому мои книги находились в бесконечном странствии по однокурсникам, а у меня квартировались чужие.