Привидение-стажер - [16]

Самого же Викентия Андреевича, вопреки моим чаяниям не оказалось на месте. Зато кабинет оправдал все мои ожидания. Много темной кожаной мебели, столы размером с футбольное поле, выложенный самоцветами Урала герб России над диваном, «фарфор и бронза на столе». Так сказать, классический набор «мечта бюрократа». В приемной обнаружилась роскошная блондинка, которая, красила умопомрачительно длинные ногти (а я-то думала, что акрил с нейл-артом вытеснили этот штамп из жизни гламурных секретарш).

Ожидание затягивалось. На редкие звонки секретарь отвечала «Нет, но скоро будет», и, покончив с маникюром, уткнулась компьютер. Я отчаянно скучала, в коридоре тоже был мертвый час. Прошло еще полтора часа, я начала подозревать, что он может вообще не придти.

Наконец, дверь отворилась, и явился долгожданный хозяин кабинета. Лет 50–55, полноватый, седоватый и уж не знаю почему, но мне упорно казалось, что от него должно пахнуть таблетками. Попутно заметила, что фотографии Жени, несмотря на очевидное сходство с оригиналом, ему льстили и придавали налет утонченности, которой в реальности не наблюдалось.

Секретарь пискнула «Здравствуйте, Викентий Андреевич, все в порядке, почта на столе, важных звонков не было» и опять скрылась за монитором, с удвоенной энергией барабаня по клавишам. Он величаво кивнул и скрылся в своем кабинете. Долго шуршал бумагами, отвечал на звонки, распекал кого-то за неправильно составленную смету, обсуждал финансовые планы, подряды. В этих диспутах он постоянно ссылался на чувство ответственности, насущные интересы, приоритеты и передовые идеи. Просто отличник пятилетки какой-то!

Наконец очередной разговор, внешне такой же, как и все остальные, привлек мое внимание — там упомянули Молдавию. Я прислушалась. И не зря — ни мало не смущаясь, в тех же деловых выражениях, он одобрял «эффективно разрешенную проблему возникновения временных осложнений». Моему удивлению не было границ — как это «эффективно разрешенную»? Спасибо, его собеседник, явно не такой образованный, не прибегая к красивым иносказаниям, прояснил ситуацию — писака устранен, наш человек позаботился об этом. Да точно. Был вызов милиции по его адресу. Личность не установлена. Проходит как неопознанный труп.

Из дальнейшего разговора я поняла, что «мафия» собралась вернуться к себе, и уже из-за границы «реализовывать программу сотрудничества согласно ранней договоренности», говоря словами Монастырского.

Разобравшись с бандитами, Монастырский задумался, вертя в руках что-то очень похожее на «Паркер» и, хмурясь, набрал номер.

— Твой человек, как ты там говорил, профессионал, взял деньги за чужую работу и больше не появился. Спасибо, что другие постарались. А то могло совсем уж нехорошо получиться.

На том конце провода слышались какие-то робкие попытки оправдания.

— Все. С неустойкой разберемся позже, но что бы в следующий раз такого не повторялось. — сделав выговор, Монастырский немного просветлел. И с новой энергией принялся за обсуждение смет и балансов. Вот ведь работоспособность! Трудится как пчела. Даже про принесенный секретаршей кофе вспомнил спустя час, отхлебнул, поморщился и велел переделать.

Ближе к вечеру, к нему позвонил некий Анатолий Михайлович, судя по всему, Женин шеф. Эту беседу тоже любо-дорого было послушать. И вообще Монастырский проявил себя с наилучшей стороны одинаково свободно и естественно общаясь как с преступниками, так и с респектабельным редактором.

Правда, роли поменялись, и теперь редактор изъяснялся иносказаниями и аллегориями, а министр наоборот пытался максимально прояснить ситуацию.

— В связи с той трагедией на Московском проспекте…о, ужасное происшествие, не правда ли? Такая потеря для всех нас… Как вы думаете, личность м-м-м… пострадавшего, так и не будет установлена в ближайшее время? — невидимый собеседник разве что не рыдал в трубку.

— Полагаю, что нет. Так что не стоит поднимать панику раньше времени. Тем более что это и ваших интересах тоже. — резко оборвал причитания редактора Монастырский — И хватит об этом, меня интересует другое…

Слезы в голосе Жениного шефа высохли как по волшебству. И больше к этой теме они не возвращались, увлекшись решением иной задачи — кто же кого перемудрит. Этим они занимались почти 20 минут, хотя смысл их беседы укладывался в два предложения. Монастырский был готов заплатить, и за это хотел получить компромат, а редактор хотел деньги, но и компромат желал оставить у себя. Министр был невозмутим и убедителен. Шеф колебался, нервничал, и стоял на своем. Тем не менее, за 20 минут переговоров они так и не сумели разобраться с основным противоречием и… сердечно попрощались.

На мой взгляд, результат беседы совсем не разочаровал Монастырского. Даже наоборот. Положив трубку без видимых признаков расстройства, он позвонил домой и с безмятежным видом обсудил, какого цвета ковер он хочет видеть в малой гостиной. Можно было предположить, что эта беседа была далеко не первая и не последняя. Ну что же, тем лучше. Значит, документы в ближайшее время будут находиться у редактора.

Оставшееся время Монастырский перечитывал какие-то бумаги, подписывал документы и изредка говорил по телефону исключительно в рамках основной деятельности. На всякий случай я подождала еще, но, видимо, все запасы счастливых случаев были на сегодня исчерпаны.