Приусадебное убийство - [12]

— Пожалуй, ты права, — согласился Торнавский.

Он и сам решил, что давить на племянника не стоит. Создав семью, Костя станет больше прислушиваться к мнению жены, а уж Сашу уговорить он сумеет…

Снегурченко вышла в сад, она была уверена, что прогулка ее и успокоит, и взбодрит. Проходя мимо грядок с клубникой, она высматривала спелые ягоды, но нашла всего с десяток. Именно там и застал вздыхающую Нину Евдоким Назарович Орешников — садовник Торнавского.

— Нина Витальевна! Здравствуйте! — воскликнул он, раскланиваясь. — Вы никак к клубнике примеряетесь?

— Примеряюсь, Евдоким Назарович, но только, увы, — она протянула ему ладонь с ягодами, — вот весь мой улов.

— Так я из теплицы на кухню Татьяне только что ведро клубники отнес, идите, она вас угостит.

— Правда? — обрадовалась Нина. — Бегу со всех ног! Спасибо, Евдоким Назарович.

Нина прошла до конца дорожки, обернулась, помахала рукой глядящему ей вслед Орешникову и, свернув налево, оказалась в березовой аллее. Она невольно залюбовалась высокими белыми стволами, испещренными серебряными отметинами. Где-то совсем рядом запел соловей, Нина присела на скамью и заслушалась. Вдруг птичьи трели прервали громкие девичьи голоса. Саша и Марианна ссорились, Нина разобрала отдельные слова и хотела незаметно уйти, но тут девушки вышли на аллею. Впрочем, Нину они заметили не сразу.

— Ты самая настоящая охотница за деньгами! — выговаривала Марианне Саша.

— А ты? — парировала та.

— Я?! Что я?!

— Разве ты не потому цепляешься ко мне, что, если Олег Павлович женится на мне, вам наследство не достанется?

— Да как ты смеешь, нахалка!

Нина вскочила со скамейки и, не оглядываясь, почти бегом бросилась прочь.

Запыхавшись, влетела на кухню к Пальчиковой.

— За тобой собаки, что, ли, гнались? — спросила Татьяна.

— Ой! Даже и не знаю, как сказать, — растерянно проговорила Нина.

— Не темни, рассказывай как есть, — потребовала Татьяна.

И Нина поведала о происшествии, свидетельницей которого стала.

— Да глупости все это, — сказала Татьяна. — Девчонки молодые, несмышленые.

— Или чересчур смышленые, — не согласилась с ней Снегурченко.

— Во всяком случае, это не наше дело, — подвела итог Татьяна и поставила на стол большое блюдо вымытой клубники.

— Какая прелесть! — воскликнула Нина, тотчас забыв и о Саше, и о Марианне. Она брала по одному сочному спелому сердечку, зажмуривала глаза и клала ягодку в рот, потом нажимала на нее зубами, ощущала, как кисловато-сладкий сок наполняет рот, и чуть не таяла от неземного блаженства.

Татьяна знала о любви Нины к клубнике, и для нее было настоящим удовольствием смотреть, как та ее ест. Казалось, Снегурченко не просто лакомится, а священнодействует. Татьяна не удивилась бы, появись в это время на кухне какая-нибудь клубничная фея.

Прошла неделя. Олег Павлович и Нина почти целыми днями были заняты работой. Марианна скучала, Саша злилась. Девушки старались не ссориться на глазах у окружающих, но Саша не могла удержаться, чтобы не отпустить шпильку при виде Марианны, а Валевская отмалчивалась, игнорируя Сашу, и тем вызывала у последней еще большую неприязнь.

Костя изо всех сил пытался сгладить ситуацию, но все его усилия оказывались бесполезными. Роль миротворца взяла на себя Пальчикова, решившая, что Марианна будет хорошей женой Торнавскому-старшему, сколько же можно ему жить бобылем. Саша тоже была ей до поры до времени симпатична, и она старалась помирить девушек. Но однажды Татьяна перехватила взгляд Лесневской, устремленный на Марианну, и выражение Сашиного лица всерьез ее испугало. Она даже перекрестилась и пробормотала:

— Что же это такое делается…

Наконец Нина собралась уезжать. Вечером накануне отъезда она зашла к Торнавскому. Физически он чувствовал себя значительно лучше, а то, что было у него на душе, он всегда умел неплохо скрывать. По едва уловимому аромату духов с ноткой туберозы и ванили Нина догадалась, что в комнате совсем недавно была Марианна.

— Олег Павлович! Хочу пожелать вам спокойной ночи и заодно попрощаться, утром уеду рано и вас тревожить не хочу.

— Хорошо, иди сюда, посиди со мной.

Нина села на кресло возле кровати.

— Зря ты не привезла мальчика, он бы прекрасно провел здесь время, подышал чистым воздухом, — улыбнулся Торнавский. — Глядишь, и ты не рвалась бы так в город.

— У него свои увлечения, и я не хочу навязывать ему что-то.

— Но ему же всего десять лет.

— Уже десять лет, — задумчиво проговорила она.

— Как ты думаешь, мне не пора жениться и завести собственных детей? — неожиданно спросил он.

— Почему бы и нет… — отозвалась она тихо.

— Как тебе дочь управляющего?

— Милая девушка.

— А невеста моего племянника?

— Тоже хороша.

— Да, пожалуй…

— По-моему, они обе влюблены в тебя как кошки.

— Или в мои деньги.

— Вот в чем проблема богатых мужчин, — усмехнулась Нина.

— В чем?

— Они всегда подозревают женщину в корысти.

— А как же иначе.

— Бедный же наверняка знает, что любим.

— Но бедному грех жениться, — сказал серьезно Торнавский.

— Это еще почему?! — изумилась Снегурченко.

— Долг мужчины — содержать семью, обеспечивая всем необходимым жену и детей.

— Не скажите. Сейчас многие женщины сами себя обеспечивают.