Пришелец - [41]

Герой нашего повествования, становящегося все более кошмарным, изрядно порвал одежду, когда наконец оказался в каком-то новом месте типа оазиса.

Небо потемнело: в этих широтах ночь наступает как по волшебству. Над стадионом растекалось киноварно-красное пятно. Молодого человека била дрожь — столько приключений, ужасов, недоумений и постижений за один-единственный день. А в каком весенне-непорочном настроении он начался! Где они теперь, кучерявые облачка-овечки, незлобивый ветер и опрятные, порядочные люди?

И именно в тот момент, когда его донимали эти грустные мысли, из кустов вышла еще одна женщина. Молодого человека буквально передернуло: что за наваждение, право? Возможно, эта особа была помоложе и попригоже, но действовала явно стереотипно — нагло оголила ноги, вновь обратив молодого человека в паническое бегство.

Когда та же ситуация повторилась в третий раз, прекраснодушный органист и флейтист сообразил, что, очевидно, кружит по некой спирали. И что его ждет в центре? Повернуть обратно? Нет, наверняка эти горгоны все еще ждут его, вцепившись в подолы. И он понесся дальше, перепуганный подобно переписчику Гофмана.

Разумеется, он вскоре наткнулся на четвертую искусительницу. Почему бы ей не быть еще моложе и красивее — ведь в сказках все идет по нарастающей или в части страшного, или, напротив, прекрасного. Так вот, теперь его подкарауливала довольно юная и милая грация.

— Что… что это за игра? Я ничего не могу понять, — отпыхиваясь, вымолвил молодой человек. — Все повторяется, разве лишь вы… по сравнению с другими… — Он запнулся.

— …чуточку моложе и краше, вероятно, хотели вы сказать? — робко пособила дева.

Молодой человек кивнул.

— Но это и есть игра. Вы в самом деле не знали?

— Какая игра?

— Завлекаем в западню генерала Альвареса.

Альвареса? Пресловутого полководца враждебного им соседнего государства. Ах да… Его изображение тоже расстреливали на тренировочном поле стадиона. Расстреливали и забрасывали тухлыми яйцами. Молодого человека вдруг охватил страх, не укрывшийся от глаз девушки.

— Общеизвестно, как наши патриотки, отдаваясь ему одна за другой, заманили этого отчаянного вояку и еще более отчаянного донжуана в закрытый дворик, где солдаты бросили его в колодец, — учтиво разъяснила она. — Нет-нет! Вы не бойтесь, вас никто топить не станет! И колодец-то во дворе за моей спиной чисто декоративный, в нем даже воды нет. Ну да, все это лишь игра, это лишь наши инвалиды развлекаются и вспоминают прекрасное боевое прошлое. Якобы сам Великий Моноцетти сказал, зачем, мол, героям отказывать в таких потехах… Сожжение короля и расправа с полководцем — это ведь ритуальные игры, разве вы не знали?

— Вроде я что-то слышал… — И молодой человек не солгал. Слухи о чем-то подобном в самом деле доходили до его ушей.

— А теперь вы должны поцеловать меня хотя бы в щечку, если не пожелаете всего остального, — весьма застенчиво молвила она. — Я самая послед-няя, больше девушек нет.

После некоторой заминки молодой человек стыдливо приложился к щечке. Вернее, еле-еле притронулся, ибо это был первый поцелуй в его жизни. От девушки приятно пахло, глаза у нее были миндалевидные, карие и очень блестящие. Потом они постояли, слегка прильнув друг к другу, тяжело дыша от возбуждения, и что касается молодого человека — вполне уместно старомодное выражение: "Сердце его чуть не выскочило из груди".

— Может быть, мы когда-нибудь встретимся?.. Где вы живете? — проронил молодой человек.

— Незабудки, шесть. Дом во дворе. Возле сарая, — тихо ответила девушка.

— Могу ли я надеяться?..

— Вы можете, вы можете. — Она потупила взор и добавила: — У вас такие хорошие манеры…

"Аmor vincit omnia!" [8] — хотел было воскликнуть молодой человек, но ведь это уже выходило бы из границ. С надеждой на снисхождение в душе он смелым шагом двинулся во двор, к ритуальному месту казни.

И его тотчас окружила странная братия. Большинство ожидавших восседало в инвалидных колясках, но в свете фонаря, водруженного на пень, он увидел еще множество сверкавших протезов, обычных темных деревянных ног, черных повязок на глазах.

— Они о нас не забыли! Кто живет без прошлого, у того нет будущего! — провозгласил из темноты зычный дьяконский бас. Молодому человеку пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть провозвестника. Только длинный ряд регалий, блеснувших в свете показавшейся из-за тучки луны, позволил ему заметить возле колодца бородача на крошечной каталке. Н-да, во дворе было немало колясок вполне современных, чтобы не сказать модных, но басовитый ветеран, по-видимому из упрямства, решил сохранить верность примитивной тележке, которую толкают двумя деревяшками.

— Наши патриотки заманили тебя в ловушку, слышишь ты, вонючая тварь! — взревел он. Затем взмахнул своей деревяшкой, словно дирижер палочкой, и мрачное окружение откликнулось:

— Ты! Вонючая тварь!

— Тысячи наших боевых товарищей гниют в земле!

— …гниют в земле!

— Мы тут недосчитываемся… — снова продирижировал он, и вожаки отдельных групп, словно командиры рот, стали звонко рапортовать:

— Девяносто шести рук!

— Двухсот тринадцати ног!

— Семидесяти трех глаз!