Пришёл, увидел и убил. Как и почему римляне убивали - [62]

О том, что её принуждали, свидетельствуют два источника, в которых рассказывается, как Нерон прилюдно расправился со своим сводным братом Британником. Нерон был приёмным сыном Клавдия, а Британник – родным, поэтому он представлял для нового императора явную угрозу. По правде говоря, устранение династической угрозы – не столько убийство, сколько политическая необходимость для любого монарха, но в ту пору римляне всё ещё отчаянно цеплялись за фантазии о том, что республика восстановлена, а император – никакой не монарх. Поэтому к расправам над членами императорской семьи по-прежнему относились как к осквернению семейных уз, а не как к укреплению монархии. Нерону пришлось проявить коварство – он решил отравить своего сводного брата. Локуста, как разумная женщина, пыталась прикрыть своего работодателя, изготовив яд, который действовал медленно, причём симптомы напоминали реальную болезнь. Это считалось золотым стандартом убийств путём отравления, наряду с зельями, вызывавшими психические расстройства, и Локуста наверняка была весьма довольна собой, пока не узнала, что Нерон очень нетерпелив. Он был неуравновешенным подростком и просто-напросто идиотом, который не мог подождать, пока его четырнадцатилетний сводный брат умрёт, а потом спокойно принимать соболезнования. Локуста поняла, как ошиблась, когда Нерон принялся её избивать – если верить Светонию, собственноручно[168]. Нерон был действительно плохим человеком. После избиения Локуста, ко всеобщему удивлению, согласилась изготовить яд, который убьёт Британника быстро. Этот яд наследнику за обедом подсыпал в вино его собственный слуга-дегустатор. Через несколько мгновений Британник упал замертво к ужасу других гостей, среди которых были его приёмная мать и родная сестра. Нерон же не скрывал своей радости и приказал возобновить застолье ещё до того, как тело отравленного вынесли из комнаты.

Как подросток, Нерон отличался непостоянством: эффективность второго яда Локусты так его поразила, что он официально освободил её от ответственности за все совершённые ранее преступления, подарил ей огромное поместье и отправил к ней учеников, чтобы они овладели её искусством. Там он её и держал, чтобы держать в страхе своих врагов. Рука Локусты видна и в попытках Нерона расправиться со своей матерью Агриппиной. Он пытался отравить её трижды (если верить Светонию; согласно другим источникам, минимум один раз), но у него ничего не вышло, потому что Агриппина ежедневно принимала разнообразные противоядия. Яды, которыми пользовался Нерон, он мог получить только от Локусты; можно предположить, что и противоядия поступали из того же источника. В конце концов Нерону пришлось расправиться с матерью с помощью меча, но список жертв Локусты продолжал пополняться. Бывший воспитатель Нерона Бурр, грубый старый солдат, верный императору, но прежде всего – старой римской морали, был очевидной мишенью. Нерон обещал отправить ему лекарство от горла, а вместо этого послал подарочек от Локусты. Домиция, тётка Нерона по отцу, возможно, умерла от старости, но не исключено, что и она стала жертвой искусства Локусты, когда племянничку захотелось получить в наследство землю в Равенне. Паллант и Дорифор – два престарелых вольноотпущенника, помогавших Нерону в начале его правления – скончались после того, как император послал им какую-то пищу. Светоний рассказывает и по-настоящему безумную историю о том, как Нерон расправился с детьми нескольких высокопоставленных осуждённых, умертвив их за общим завтраком вместе со всеми их слугами. Когда в 69 году н. э. легионы взбунтовались против Нерона, потому что правителем он был отвратительным, пошли слухи, что он собирается отравить весь сенат, чтобы выиграть войны при помощи тактики выжженной земли.

В конце концов Нерон просто сбежал, захватив с собой один из сваренных Локустой ядов. К несчастью для него, его ненавидели даже его собственные рабы: они сами приняли яд, лишив его возможности умереть лёгкой смертью. Нерону вновь пришлось нехотя воспользоваться мечом. Локуста пользовалась такой дурной славой, что, когда в Рим прибыл новый император Гальба, её арестовали, провели по улицам города и публично казнили. В результате слава Локусты её пережила. Спустя годы её имя по-прежнему упоминалось во всевозможных поэмах и сатирах, оно стало нарицательным для отравителей, как имя Эда Гина[169] – для серийных убийц, хотя Локуста, по-видимому, сама никого не травила, так же, как и Гин не был настоящим серийным убийцей. Она просто снабжала преступников тем, при помощи чего они убивали. Можно даже утверждать, что Локуста виновна в гибели врагов Нерона не больше, чем компания ArmaLite – в гибели людей, убитых с помощью полуавтоматической винтовки AR-15. Она была не столько серийным убийцей, сколько оружием. И всё-таки именно её считали образцом отравительницы. Ювенал в своей первой сатире, где он жалуется на весь мир как таковой, утверждает, что ей подражают женщины, которые травят своих мужей.

Разумеется, пример Локусты, придворной отравительницы, нельзя назвать типичным. Коварной колдуньей была некая Понтия, о которой нам известно только то, что её поведение возмущало поэтов времён расцвета империи. Ювенал упоминает её в самой женоненавистнической из своих сатир – шестой – в качестве конкретного примера женского злодейства. У Ювенала Понтия убивает обоих своих сыновей, приправив их обед аконитом, и при этом ни в чём не раскаивается. Она шутит, что, будь у неё семь сыновей, она бы убила всех семерых, и Ювенал сравнивает её с Медеей, героиней греческих мифов и трагедий, которая умертвила своих детей, чтобы отомстить неверному мужу. Понтия также упоминается в нескольких эпиграммах абсолютно бесстыжего поэта по имени Марк Валерий Марциал. Эпиграммы – это короткие, порой неприличные и зачастую очень смешные стихотворения, в которых высмеивались известные личности и пересказывались занимательные сплетни. Для римлян они были чем-то вроде очень грубого аналога юмористического шоу. Вот одна из моих любимых эпиграмм Марциала – до ужаса грубая и едкая: