Природа сенсаций - [38]
здесь он был человек без лица, повторила анна анатольевна, я не могу понять, отчего я вам говорю все это
зайдите, присядьте у окна, сказал витторио ланцетти, жена спит, но мы поговорим тихо, сев у окна
да, сказала анна анатольевна, вот я прилетела за тридевять земель, словно повинуясь странному зову, но, честно говоря, это был хороший повод побыть в крыму зимой, это то, о чем я всегда мечтала
да, остановлюсь в этой деревне
здесь прекрасные прогулки, сказал витторио ланцетти, в частности к башне на утес, не хотите ли попробовать прямо сейчас, а сумки бросьте здесь
пронаблюдаем закат, пообещал ланцетти, знаете, когда красные лучи выбиваются ненадолго из промежутка между тучами и штормовым морем
вот, говорит ланцетти, они поднимались по глинистой тропинке с выступами известняка, как ступеньки, в последнее время увлеклись с супругой китайской практикой любовных игр, а чем еще увлечешься в рушащемся мире
особенно, продолжал он, тяготея к одной новаторской позиции, когда руки и ноги женщины стянуты у запястий и у щиколоток ремешками, руки лежат под спиной, ладони поддерживают и могут при необходимости приподнять круп
ноги же задираются ромбиком, пружинят, притом проникновение может достигать полной глубины и сладостности
позиция так и наречена — серокрылый орел, а в когтях его суслик, агрессивно, конечно, но вы знаете эти законы китайской пышности
о, сказала анна анатольевна, а сколько лет вашей жене
да столько, сколько и вам примерно, сказал ланцетти
где же удалось научиться этой практике, спросила она
когда я был в америке, со мной случился удивительный эпизод
они сели на каменный подоконник в башне, и он начал рассказывать
я узнал, что имя точно так же определяет судьбу личности, как и внешность
однажды в калифорнии или где-то там в округе мне случилось свести знакомство
дмитрий борисович все никак не мог избавиться от этого слова случилось
случилось, случилось, случилось
с одним скульптором итальянского происхождения по имени витторио ланцетти
или он был не скульптор, а обычный торгаш, эти понятия сомкнуты в тех пределах, где блуждали тогда наши души
он пригласил меня к себе в дом, чтобы провести выходные
я прибыл, мы чувствовали сильную взаимную симпатию, и он обратился ко мне, сказав: а кстати, досточтимый мистер эф, так случилось, что я должен вскоре уехать на несколько месяцев
я заметил, мы с вами похожи, так почему вам не воспользоваться моей идентификацией
вот документы, взгляните-ка на карточку, ну кто там может отличить
денег у меня не много, денег я вам дать не смогу, но машина, пожалуйста, он один черт застрахован, мой мерседес
все будет печально и весело
я согласился, все думая, что он потребует в качестве платы, но нет, ничего
он отказался, любил в жизни дух чистого опыта
он уехал, а я закружил по окрестным дорогам в чудном мерседесе
все было хорошо
но вскоре я почувствовал в себе новые, незнакомые влияния
откровенно скажу
меня стала страшно донимать похоть
господин витторио ланцетти был то, что мы по-русски называем ё…
простите, простите мне это страшное слово, жесток русский язык
и народ жесток, заметила анна анатольевна
народ лучше не трогать, сказал дмитрий борисович
мы чужды народу, вздохнула анна анатольевна
да, извечный и страшный разрыв, согласился дмитрий борисович и слегка прихлопнул анну анатольевну по коленке
но продолжайте, уважаемый, кстати, как вас зовут, сказала анна анатольевна
панкратов, сказал дмитрий борисович в обличье витторио ланцетти
просто панкратов, спросила анна анатольевна, а имя
продолжаю свою историю, говорил панкратов, выхода не было, я просыпался в поту, на скомканных простынях, метался по кровати с водяным матрацем, установленной в спальне второго этажа в доме хитреца ланцетти
мне снились груди, бедра, складки, во сне я кидался на них, но они растаивали в моих руках, скользил как бы по какому-то гладкому льду, как упавший конькобежец
и когда случалось такое, а случалось каждую ночь, я до утра сидел без сна у окна, куря одну за другой
да, думал я, ловко этот ланцетти перекинул на меня свою карму
свое, прямо говоря, проклятье
ничто не могло мне помочь
я решил отправиться в сан-франциско, город, знаменитый своим безудержным, как говорили, либерализмом
но деньги
без угрызений совести поменял я мереседес на более скромную модель, называвшуюся бельэр, и началось
вечереет, сказала анна анатольевна
да, ну и что, сказал панкратов
нам пора возвращаться
куда спешить
ваша жена будет волноваться
она у меня никогда не волнуется
и все-таки
а где у вас эрогенные зоны
вы забываетесь
я-то никогда
что вы себе позволяете
зачем так толкаться
перестаньте
а что
я буду кричать
кто тут услышит
вы безумец, маньяк
ну, не совсем
панкратов
спокойно
панкратов
а вот тут у тебя что
я сейчас ударю вас
тебе же будет приятно, впрочем, если не захочешь так, то на, получай
и перед анной анатольевной предстал дмитрий борисович
анна анатольевна упала, потеряв сознание
дмитрий борисович вернулся к себе, растолкал гс и сказал
все в порядке, я убил ее
вот как, сказала гс
ну, продолжим, сказал дмитрий борисович
через час в дверь постучали
откройте, откройте, кричали за дверью, это капитан синдюков из оперотдела, час назад на башне обнаружили труп вашей жены, она до сих пор без сознания, вы арестованы
Читайте в одном томе: «Ловец на хлебном поле», «Девять рассказов», «Фрэнни и Зуи», «Потолок поднимайте, плотники. Симор. Вводный курс». Приоткрыть тайну Сэлинджера, понять истинную причину его исчезновения в зените славы помогут его знаменитые произведения, вошедшие в книгу.
В 1960 году Анне Броделе, известной латышской писательнице, исполнилось пятьдесят лет. Ее творческий путь начался в буржуазной Латвии 30-х годов. Вышедшая в переводе на русский язык повесть «Марта» воспроизводит обстановку тех лет, рассказывает о жизненном пути девушки-работницы, которую поиски справедливости приводят в революционное подполье. У писательницы острое чувство современности. В ее произведениях — будь то стихи, пьесы, рассказы — всегда чувствуется присутствие автора, который активно вмешивается в жизнь, умеет разглядеть в ней главное, ищет и находит правильные ответы на вопросы, выдвинутые действительностью. В романе «Верность» писательница приводит нас в латышскую деревню после XX съезда КПСС, знакомит с мужественными, убежденными, страстными людьми.
Что делать, если ты застала любимого мужчину в бане с проститутками? Пригласить в тот же номер мальчика по вызову. И посмотреть, как изменятся ваши отношения… Недавняя выпускница журфака Лиза Чайкина попала именно в такую ситуацию. Но не успела она вернуть свою первую школьную любовь, как в ее жизнь ворвался главный редактор популярной газеты. Стать очередной игрушкой опытного ловеласа или воспользоваться им? Соблазн велик, риск — тоже. И если любовь — игра, то все ли способы хороши, чтобы победить?
Сборник миниатюр «Некто Лукас» («Un tal Lucas») первым изданием вышел в Мадриде в 1979 году. Книга «Некто Лукас» является своеобразным продолжением «Историй хронопов и фамов», появившихся на свет в 1962 году. Ироничность, смеховая стихия, наивно-детский взгляд на мир, игра словами и ситуациями, краткость изложения, притчевая структура — характерные приметы обоих сборников. Как и в «Историях...», в этой книге — обилие кортасаровских неологизмов. В испаноязычных странах Лукас — фамилия самая обычная, «рядовая» (нечто вроде нашего: «Иванов, Петров, Сидоров»); кроме того — это испанская форма имени «Лука» (несомненно, напоминание о евангелисте Луке). По кортасаровской классификации, Лукас, безусловно, — самый что ни на есть настоящий хроноп.
Многие думают, что загадки великого Леонардо разгаданы, шедевры найдены, шифры взломаны… Отнюдь! Через четыре с лишним столетия после смерти великого художника, музыканта, писателя, изобретателя… в замке, где гений провел последние годы, живет мальчик Артур. Спит в кровати, на которой умер его кумир. Слышит его голос… Становится участником таинственных, пугающих, будоражащих ум, холодящих кровь событий, каждое из которых, так или иначе, оказывается еще одной тайной да Винчи. Гонзаг Сен-Бри, французский журналист, историк и романист, автор более 30 книг: романов, эссе, биографий.
Автор, сам много лет прослуживший в пограничных войсках, пишет о своих друзьях — пограничниках и таможенниках, бдительно несущих нелегкую службу на рубежах нашей Родины. Среди героев очерков немало жителей пограничных селений, всегда готовых помочь защитникам границ в разгадывании хитроумных уловок нарушителей, в их обнаружении и задержании. Для массового читателя.
Повесть — зыбкий жанр, балансирующий между большим рассказом и небольшим романом, мастерами которого были Гоголь и Чехов, Толстой и Бунин. Но фундамент неповторимого и непереводимого жанра русской повести заложили пять пушкинских «Повестей Ивана Петровича Белкина». Пять современных русских писательниц, объединенных в этой книге, продолжают и развивают традиции, заложенные Александром Сергеевичем Пушкиным. Каждая — по-своему, но вместе — показывая ее прочность и цельность.
Собрание всех рассказов культового московского писателя Егора Радова (1962–2009), в том числе не публиковавшихся прежде. В книгу включены тексты, обнаруженные в бумажном архиве писателя, на электронных носителях, в отделе рукописных фондов Государственного Литературного музея, а также напечатанные в журналах «Птюч», «WAM» и газете «Еще». Отдельные рассказы переводились на французский, немецкий, словацкий, болгарский и финский языки. Именно короткие тексты принесли автору известность.
Новая книга Софьи Купряшиной «Видоискательница» выходит после длительного перерыва: за последние шесть лет не было ни одной публикации этого важнейшего для современной словесности автора. В книге собран 51 рассказ — тексты, максимально очищенные не только от лишних «историй», но и от условного «я»: пол, возраст, род деятельности и все социальные координаты утрачивают значимость; остаются сладостно-ядовитое ощущение запредельной андрогинной России на рубеже веков и язык, временами приближенный к сокровенному бессознательному, к едва уловимому рисунку мышления.
Новая книга рассказов Романа Сенчина «Изобилие» – о проблеме выбора, точнее, о том, что выбора нет, а есть иллюзия, для преодоления которой необходимо либо превратиться в хищное животное, либо окончательно впасть в обывательскую спячку. Эта книга наверняка станет для кого-то не просто частью эстетики, а руководством к действию, потому что зверь, оставивший отпечатки лап на ее страницах, как минимум не наивен: он знает, что всё есть так, как есть.