Принцесса Эрдо - [30]

— Слава нашего вечно светлого Салара простирается далеко за пределы Эспании и Тантрии, — начал объяснять робот. — Монастырь, где я вынужден был оставить свое бедное дитя, уходя в поход, находится далеко отсюда и называется в честь святой Флуранции.

— Хм… Так почему же ты покинул свое поместье? — продолжил допрос недобрый гость.

— Мой дом был разорен лесными разбойниками, пока я был в походе, отвоевывая новые земли для нашей веры. Вернувшись с войны, я обнаружил родовое гнездо разоренным и сожженным дотла и вынужден был уйти, решив найти себе покровителя в лице его светлости, герцога Даберта. Слух о его честности, великодушии и щедрости разнесся далеко за пределы его владений.

Комплименты, видимо, подействовали на хозяина замка, он добродушно улыбнулся и, покосившись на высокого гостя, успокоил своего вассала:

— Не принимай близко к сердцу, рыцарь де Мадуфас, настороженность нашего дорого аббата Фужака. Его нетерпимость к иноверцам и слугам вечно темного сатаны заслуживает всяческих похвал. Но иногда он бывает уж слишком подозрительным.

Герцогу, видимо, не хотелось лишаться ни такого великана для своего войска, ни поддержки влиятельного священника. Он искал компромиссы.

— Я не в обиде, — проговорил Марио.

— Ну, вот и отлично. Я прошу тебя и твою дочь присоединиться к нашему собранию и трапезе.

Лана предпочла бы не присутствовать здесь, ее кожу так и обжигали десятки пристальных взглядов. Марио подвел ее к тому месту, на которое указал герцог и усадил на простой деревянный стул, какой полагался всем гостям, кроме аббата, что сидел радом с Дабертом на высоком троне, украшенном резьбой и инкрустированном камнями. Несмотря на очень сильный голод и мучившую ее жажду, она предпочла бы уйти с этого благородного собрания. Гости герцога довольно бесцеремонно разглядывали ее, и хотя она и не понимала их громкой и довольно эмоциональной речи, можно было догадаться, что речь шла о ней.

Сидящая прямо перед ней девица с необычайно яркими щеками, прислушиваясь к тому, что говорил ей ее кавалер, громко хохотала и обнажала ряд желтоватых зубов, не переставая при этом жевать и пить. Дама с вытянутым лицом, чью голову венчал высокий и замысловатый головной убор, с презрительной надменностью разглядывала Лану, не стесняясь делиться впечатлениями со своим соседом, толстым седым старичком. У торца стола восседали двое рыцарей, но в их сторону принцесса боялась даже посмотреть: ее правая щека горела от их взглядов.

— Тебе придется что-то съесть, иначе ты умрешь с голоду, — очень тихо сказал Марио.

— Я не могу… Можем мы уйти отсюда?

Принцессе стало душно, и голова закружилась. Из-за ее плеча возник поднос, наполненный фруктами, служанка поставила его прямо перед Ланой. Марио взял один из диковинных плодов и протянул ей. Она приняла его. От фрукта шел необычный, но приятный запах.

— Тебе придется привыкнуть, — сказал он. — Здесь все совсем по-другому: и нравы, и обычаи, и манеры. Ты должна научиться вести себя по-иному, и есть пищу, к которой ты не привыкла. Возможно, тебе нескоро удастся выбраться отсюда.

— Я не питаю иллюзий, Марио, — подняв голову выше и пытаясь почувствовать себя свободней и непринужденней, сказала его названная дочь. — Я никуда не собираюсь отсюда улетать. Мне нет обратного пути. Ни в коем случае! Я никогда не вернусь на Эрдо, а значит… Значит, мне так или иначе придется привыкать к новой жизни.

Произнеся это достаточно громко для того, что бы почувствовать себя уверенней среди всего этого шума, она смело откусила кусок фрукта и, почти не ощущая от страха и волнения его вкуса, проглотила.

— Поздравляю, — проговорил Марио, и принцессе показалось, что почти с иронией.

Ей стало немного легче, и она продолжила трапезу.

— Твоя дочь столь же робка, сколь и прекрасна, рыцарь де Мадуфас, — прогремел над столом голос герцога.

— Она слишком долго жила у флуранцианок, и не привыкла к свету, мой сеньор, — ответствовал робот. — Нужно время, чтоб освоиться и выучить язык.

— Клянусь святым Лесартом, любой из наших доблестных рыцарей, был бы чрезвычайно рад помочь ей в этом!

Сказав это, Даберт расхохотался, вызвав шквал гогота и в почтенном собрании. Когда же он немного стих, Марио решил кое-что уточнить. Его голосовой аппарат еще сохранил способность выдавать грозную интонацию:

— Я и моя дочь, княжна де Мадуфас, принадлежим к старинному роду, и не смотря на все невзгоды, что преследуют нас в жизни, не теряем своих чести и достоинства. Мы будем рады, если благородные господа, присутствующие среди ваших гостей, мой сеньор, окажут нам поддержку и помогут советом. Но если кто-то из них затаит недобрые намерения в отношении моей дочери, тому придется иметь дело со мной и моим оружием!

Собравшиеся чуть приутихли, а герцог проговорил примирительно:

— Ты, как и любой из моих вассалов, может рассчитывать на мое содействие и поруку, если верно будешь служить мне. Я вижу, ты старый и опытный воин, Мадуфас, и уверен, что никто из присутствующих здесь рыцарей не захочет увидеть тебя среди своих врагов. Ты можешь не беспокоиться за честь своего рода.

Принцесса поняла, что именно суровая речь Марио вызвала такое внимание присутствующих, и заволновалась. Она стала следить за реакцией гостей, пытаясь понять, что их может ожидать: презрение, насмешка или, может быть, гнев? Эти люди были так непохожи на тех, к кому она привыкла. Никто здесь и не думал скрывать свои истинные чувства, и Лане показалось, что многие вдруг начали смотреть на Марио с уважением, хотя некоторые, особенно те, кто был облачен в доспехи, нахмурились и занервничали. Тут же она наткнулась и на знакомые карие глаза. Недалеко от нее, почти напротив, сидел ее старый знакомый. "Салигард", — вспомнила она его имя и впервые за этот вечер не отвела взгляда.