Принцесса для императора - [19]
Дышать нечем, кожаный жгут тянет меня прочь, но я вползаю глубже в дом, в маленькую комнатку с очагом. Прислоняюсь к стене и, просунув ладонь под ошейник, стараюсь ослабить давление. Краем глаза замечаю движение тёмного, поворачиваюсь: угол как угол, но из-под истлевшей кадушки выглядывает что-то узкое, рыжеватое.
Дыхание перехватывает от надежды, подползаю к кадке и хватаю предмет: старый нож, без ручки, только лезвие и хвостовик. Подсовываю его под ошейник. Если чары сильны, кожу не перережет даже самый острый металл, но надеюсь, что Октазия сэкономила.
Лезвие скоблит кожу ошейника с мерзким звуком, пробую пальцем — надрез есть. Надежда есть. Продолжаю лихорадочно пилить. Дёргать. Ругать ошейник последними словами. Благодарить судьбу за нож и проклинать за его тупость. Хвостовик режет ладонь, но я пилю до размыкания ошейника.
Свобода.
Пусть призрачная, относительная, но свобода. Мне легче дышать. Отяжелевшей, дрожащей рукой бросаю ошейник в окно. Смотрю на измазанную ржавчиной ладонь: из оставленных хвостовиком порезов выступает кровь.
Приникаю к ранкам, высасываю из них грязь. Металлический вкус усиливает ощущение опасности. Кровь напоминает о том, что нельзя останавливаться.
Заставляю себя встать, распутываю ослабший шнур, скидываю штору, подушку, скатерть. В свете дня ткань кажется ещё более дорогой. Изодранное, влажное платье висит на мне лохмотьями. Для того, чтобы его можно было запахнуть, оно недостаточно свободно, так что единственный способ его починить — зашить, но у меня нет иголки и ниток.
Ничего нет.
А надо скорее выбираться из города, чтобы успеть предупредить семью.
Бедняжка Фрида — её супружеская жизнь только началась, а тут я… всё испортила.
Ну чем я думала, чем? Ударяю кулаком о пол. Слёзы срываются с ресниц.
Почему не подумала о последствиях? Как разрешила страху взять верх? Разве жизнь моих родных не стоит больше, чем то, чего хотел от меня Император?
Почему не подумала о родных, когда хватала проклятую вазу?
Я должна вернуться и молить пощадить родных.
Но… если Император умер? Тогда мою семью точно убьют.
А если он жив, то моя мольба может остаться без ответа.
Пытаюсь вспомнить законы, слухи, всё, что касается наказаний. Всё об Императоре.
Кочевники пустыни славятся жестокостью сердец и законов, и, говорят, во время завоевания Император вешал вдоль дорог тех, кто отказывался сдавать ему города. С мятежниками после провозглашения Империи он поступал так же. А королевскую семью вырезал, как говорят, лично, даже новорождённую принцессу не пожалел. А ещё говорят, он до сих пор хранит их высушенные головы…
Трогаю шею, горящие ссадины — кто знает, не пополнит ли моя голова коллекцию Императора.
Пытаюсь вспомнить о нём что-нибудь ещё, чтобы понять, каковы мои шансы вымолить прощение, если он жив — а вспоминать-то и нечего.
Кочевник, прибравший к рукам сначала несколько племён, потом мелкое королевство на границе с пустыней, затем пару княжеств и, наконец, наше богатое королевство, ставшее сердцем его Империи между песком и морем. Женился он на дочери полководца, сдавшего Викар. Его жена умерла родами (или сам Император её убил, или её отравила его любовница, или мятежники постарались — мнения расходятся).
Император любит женщин, охоту, бои и, как говорят, ни разу не осмелился выйти в море, потому что не умеет плавать. И ещё он единственный из известных правителей не обладает магическим даром, вместо него ворожат три мага.
И я не имею ни малейшего представления о том, как Император отнесётся к моей дерзости.
Убьёт?
Прикажет высечь?
Теперь я запоздало понимаю, как глупо поступила, сбежав из дворца: я должна была помочь Императору и вымаливать прощение.
Если он, конечно, не умер…
Грудь затопляет холодный ужас. Представлять зелёные глаза Императора потускневшими и мёртвыми почти больно. Я не вправе отнимать жизнь, даже человека, прошедшего по нескольким королевствам огнём и мечом.
Обессиленная, опускаюсь на колени, обхватываю себя руками. Я слишком слаба, чтобы выбраться из города и добраться до семьи.
Не могу даже от ошейника уйти, а ведь он может привести ко мне магов из невольничьего дома или стражников. Чудо, что они до сих пор меня не выловили.
Слабая и никчёмная.
Ветер доносит едва различимый звук, он похож на плеск волн:
— Мун, тебе надо уходить.
Вскидываю голову к потрескавшемуся потолку: неужели сами боги потворствуют мне? Но почему?
Или мне кажется от одиночества, от желания получить хоть какую-то помощь.
— Мун… Мун… Мун…
Приподнимаюсь. Колени дрожат.
Если кто-то из богов на моей стороне, я обязана действовать.
Ради семьи.
Их надо предупредить, им надо спрятаться, пока ситуация не разрешится.
Снова окидываю взглядом штору и скатерть, шнурок… нож. После судорожной возни мне удаётся прорезать в шторе отверстие для головы. Надеваю её поверх платья, по бокам накладываю края ткани друг на друга и подвязываю шнурок под грудью. В сложенную скатерть прячу нож. Теперь можно идти.
Утихший было голос шепчет:
— Мун…
Выхожу из домика.
— Мун… — шелестящий голос исходит из сердца старого Викара, тянет.
Бреду по кривой улочке среди жёлтого света и синеватых теней, и с каждым шагом будто становлюсь сильнее, плечи расправляются. Я понимаю, что меня ищут, позади погоня, но тяжесть этого знания больше не прижимает меня к земле: если мне помогает кто-то из богов, я справлюсь, если за меня взялся кто-то из демонов — моя жизнь всё равно кончена.
Министр Раввер проклят: его жёны обречены на скорую смерть. Но чтобы занимать любимый пост, он должен быть главой рода, а для этого должен быть женат. В надежде, что на девушку из другого мира проклятье не подействует, он соглашается на брак с иномирянкой.На Земле Лену ничего не держало, она мечтала о встрече с благородным рыцарем и волшебстве, а аристократический мир в стиле девятнадцатого века казался ей лучше собственной жизни. Но попадает Лена отнюдь не в сказку: местное общество жестоко к простолюдинам, у её мужа слишком много опасных врагов, и ей самой грозит смертельная опасность, если она поддастся брачным чарам, притягивающим её к супругу.
Более экстремальным, чем попадание в другой мир, может быть только попадание в другой мир женой гениального ученого, расследующего заговор против магов-аристократов. Саша убедилась в этом на собственном опыте, и теперь ее ждет незабываемое знакомство с брачной родовой магией, живым домом, чопорной и местами темной столицей островного государства, очень напоминающего викторианскую Англию, погони, покушения, борьба за права и независимость в насквозь патриархальном обществе… И конечно же муж – порой рассеянный, порой забавный, но благородный, как истинный джентльмен.
Мияна Тар закончила университет (специальность — магия), но семья в опале. Выправила новые документы и отправилась в тихую провинцию — практику пройти, смуту пересидеть… По дороге практикантку чуть не съели зомби. Добралась до места, так власть имущие либо в суд тащат, либо просто пристают. Коллеги же, маги местные, как от прокаженной, шарахаются — даже инициацию не пройти… А в округе вырезают целые семьи. Не практика, а кошмар!
18+ Судьба благоволила светлой волшебнице Лиле. До того дня, как её отправили на задание в паре с тёмным магом.
Умирающая жрица оборотней передала мне силу. Обладающая её даром, но не способная к перевоплощению, а значит, слабая и бесправная, я теперь лакомый кусочек для воинственных кланов оборотней. Их не интересует моё мнение, от них не спрячешься за железной дверью, не уедешь на машине, не улетишь на самолёте. И единственный, кто может остановить это безумие — лунный князь. Но захочет ли он? Однотомник.
Планета, которая уже тысячу лет давала меморианам свою энергию, больше не может справляться со своей ролью, и мир-оболочка рушится. Ада и подумать не могла, что окажется в самом эпицентре этого незнакомого мира. Ей предстоит доказать всем, чего она стоит и разобраться, кто же решил уничтожить её судьбу.
Мое имя – Серафима - означает шестикрылий ангел. Я и не мечтала становиться ведьмой, это моя подруга Мая получила Дар в наследство от своей прабабушки. Теперь она - нет, не летает на метле, - открыла магазин сладостей и ведьмачит с помощью вкусняшек. На свой день рожденья я купила у нее капкейк, украшенный тремя парами крылышек и загадала желание. И вот теперь любуюсь на три пары крыльев за своей спиной. А еще стала видеть крылья у всех людей. У Маи, например, лавандово-бирюзовые, с сердечками.
Малоизвестные факты, связанные с личностью лихого атамана, вождя крестьянской революции из Гуляйполя батьки Махно, которого батькой стали называть в 30 лет.
«Родное и светлое» — стихи разных лет на разные темы: от стремления к саморазвитию до более глубокой широкой и внутренней проблемы самого себя.
Хороший юмор — всегда в цене. А если юмор закручивает пируэты в компании здравого смысла — цены этому нет! Эта книга и есть ТАНЦУЮЩИЙ ЗДРАВЫЙ СМЫСЛ. Мудрая проза и дивные стихи. Блистательный дуэт и… удовольствие обеспечено!
Посмотрите по сторонам. Ничего не изменилось? Делайте это чаще, а то упустите важное. Можно продавать фрукты. Можно писать книги. Можно снимать кино. Можно заниматься чем угодно, главное, чтобы это было по душе. А можно ли проникать в чужие миры? «Стоит о чём-то подумать, как это появится» Милене сделали предложение, от которого трудно отказаться. Она не предполагала, что это перевернёт не только её жизнь, но и жизни окружающих…