Принц Шарль-Жозеф де Линь. Переписка с русскими корреспондентами - [22]

Граф Головкин в воспоминаниях оставил язвительный портрет принца, в стиле самого Линя:

Шарль, принц де Линь и князь Священной Римской империи, был испанским грандом первого класса, кавалером Ордена Золотого руна, командиром немецких гвардейцев Императора, фельдмаршалом и т. д., что в сочетании с высоким происхождением, значительным состоянием, пущенным по ветру, большой гибкостью и веселостью, нравственностью в зависимости от обстоятельств и многочисленными путешествиями сделало из него то, что обычно называют большим вельможей и одной из тех знаменитостей, коим недостает только таланта и признания. Он провел молодость между Венским двором, который из политических соображений отличал бельгийцев, и двором Версаля, где король и принцы называли его не иначе как Шарло. Иосиф II, предпочитавший услуги людей посредственных, полагая их более покладистыми, и любезных, как более способных вкрасться в доверие, использовал его в особенности для ведения различных переговоров с Россией, считая, что от его мнения всегда можно откреститься, и в армии, где тот проявлял доблесть и предприимчивость, поскольку видел в нем генерала, которого можно окружить равными по званию и даже теми, у кого он окажется в подчинении, при том, что его это нисколько не заденет. Господин де Линь был высокого роста и хорошо сложен, лицо его, видно, было красивым, хотя и несколько женственным. В двадцать лет он, наверное, походил на того, кого принято называть фатом. При первой встрече его манеры были прекрасными и величавыми, но на следующий день поражали своей развязностью. Он говорил и делал вещи, которые никак не соответствовали его имени и еще более — его званиям. Его неряшливость притязала на оригинальность. На его горе[197] близ Вены, любимом его местопребывании после потери Белёя и поместий в Нидерландах, царили крайний беспорядок и убожество, и если его не призывали дела, он покидал постель только к обеду, туда забредали осел или коза, а он, взлохмаченный, поручал заботу о своей прическе проворным перстам камердинера или мулата-наперсника. Опрокинутая чернильница, неразборчивые и покрытые помарками рукописи уведомляли вас о том, что он предавался сочинительству, но его писания, будь то в прозе или в стихах, отличались совершенной посредственностью. Его любимая дочь Кристина, принцесса де Клари, «единственная», как он говорил, «кто была действительно от него», сидя в уголке за расшифровкой и переписыванием его рукописей или возле него, лакомясь фруктами и не переставая попрекать его за то, что он говорил, дополняла картину. Его произведениям не было числа, и госпожа де Сталь с невероятным трудом составила из них два тома, ибо даже анекдоты, которые могли добавить им занимательности, были плохо рассказаны.

Когда было решено, что Фридрих II направит в Петербург своего наследника, Венский двор послал туда принца де Линя, приказав ему расстроить планы именитого участника переговоров, который, будучи от природы застенчивым, выехал к тому же из Берлина с весьма мучительным недомоганием, в каковом он не решился признаться королю, своему дяде. Спустя несколько дней после прибытия наследный принц посетил Академию и от обилия речей, от вида минералов, воинских доспехов и эмбрионов в банках упал в обморок. Принц де Линь тут же садится в карету и летит во дворец. Екатерина, узнав, что он находится в ее апартаментах, велит ему войти и спрашивает, отчего он так скоро явился. «Увы, Государыня! Я сопровождал принца Прусского в Академию и, когда увидал, что он от обилия знаний потерял сознание, поспешил уведомить об этом Ваше Величество». Эта шутка и множество других словечек того, кто в остальном не вызывал приязни, позволили Венскому двору полностью достичь своей цели.

Иосиф не так быстро схватывал смысл шутки, как его славная сестра в России. Вернувшись весьма недовольным из Нидерландов, он пожаловался принцу де Линю на недружелюбие фламандцев. «В конце концов я желаю только их добра». «Ах, Государь! Поверьте: они в этом совершенно убеждены». Император не понял игру слов, которые спустя три недели облетели всю Европу[198].

Стихи

Ф. Г. Головкин принцу де Линю [199]

При Александровом дворе не стану

Выпрашивать оков иль фимиам курить.

К иным благам стремитесь неустанно!

На них я смог глаза открыть.

Хочу сравняться с мудрецами

И жить лишь в обществе природы и друзей.

Тщеславье позабыв, не знаясь с гордецами,

Быть может, обрету я радость давних дней.

В вас вижу образец, которого нет краше:

Вы счастливы, хоть рок порой вас не щадил.

И было б храмом сердце ваше,

Когда бы в нем амур лукавый не царил.

Сего чуждаясь заблужденья,

Зачем бы я его потщился осудить?

Кто юности и наслажденья

Нашел источник, тем мы можем все простить.

Карлсбад, сего 13 июля 1806 года

Ответ принца де Линя [200]

С твоим возвратом небо просветлело.

И ты, из Теплице негодный дезертир,

В моих объятиях обрящешь снова мир.

Тебе Швейцария, надеюсь, надоела.

А родиной своей, прошу, пожертвуй смело.

Постарше, чем Гефестион[201],

Моложе, чем Парменион[202],

Ты Александров двор предай, мой друг, забвенью.

Моих же четырех сортов

Детей и мой укрась гостеприимный кров.