Приметы и религия в жизни А. С. Пушкина - [37]

О, Аполлон! Поклонник твой

Хотел померяться с тобой,

Но оступился и упал.

Ты горделивца наказал:

Хотя пожертвовал рукой,

Зато остался он с ногой.

Пушкин, бывший свидетелем этого происшествия, через несколько дней принес Волконской своё толкование случившегося:

Лук звенит, стрела трепещет,

И, клубясь, издох Пифон (5);

И твой лик победой блещет,

Бельведерский Аполлон!

Кто ж вступился за Пифона,

Кто разбил твой истукан?

Ты, соперник Аполлона,

Бельведерский Митрофан.

Андрей Муравьев не остался в долгу.

Как не злиться Митрофану?

Аполлон обидел нас:

Посадил он обезьяну

В первом месте на Парнас (6).

Друзья, зная вспыльчивый характер поэта, опасались дуэли, но Пушкин, смеясь, их успокаивал и чуть ли не в глаза Муравьеву говорил: "Я с Андреем драться не буду, я его боюсь: он ведь не только белый человек, он еще и лошадь".

Зинаида Волконская

А Муравьев, понимая, что значит Пушкин для русской литературы, готов был простить ему даже лошадиные остроты. Пикировка закончилась миром, а у Александра Сергеевича вскоре возникли более серьезные неприятности.

В 1827 г. до правительства дошли запрещенные строки стихотворения "А. Шенье". Вина Пушкина усугублялась тем, что в списках они были названы "На 14 декабря" и хотя стихотворение было опубликовано за полгода до восстания и описывало Французскую революцию, члены специальной комиссии неоднократно вызывали Пушкина для объяснения. Очень уж похожи оказались черты Российского самодержца и диктатора-революционера.

В конце концов Пушкину удалось доказать, что его произведение никакого отношения к восстанию на Сенатской площади не имеет, но недоверие к нему устранено не было. Наоборот, вскоре оно усилилось тем, что его юношеская поэма "Гавриилиада" попала к Петербургскому митрополиту. Началось новое расследование, и хотя Александр Сергеевич категорически отрицал своё авторство, убедить верховную комиссию он не смог.

Явно рассчитывая на перлюстрацию, он писал Вяземскому (хранившему один из автографов поэмы): "До правительства дошла, наконец, "Гавриилиада". Приписывают её мне. Донесли на меня и я, вероятно, отвечу за чужие проказы, если князь Дм. Горчаков не явится с того света отстаивать свою собственность".

Но это не помогло. Делом заинтересовался Николай I. Он приказал членам комиссии вызвать Пушкина и прочесть от своего имени обращение: "Зная Пушкина, я его слову верю, – заявил царь, но желаю, чтобы он помог правительству открыть, кто мог сочинить подобную мерзость и обидеть Пушкина, выпуская оную под его именем".

Император апеллировал к чести поэта, и Александр Сергеевич после некоторого размышления попросил у Комитета разрешения написать царю лично. Разрешение тут же было дано, и Пушкин чистосердечно во всем признался. Никакой Америки он для императора не открыл, тот и раньше был уверен в авторстве Пушкина, но наказывать поэта за давние грехи не собирался, это поколебало бы его авторитет. И Николай I написал в Комитет: "Мне это дело подробно известно и совершенно кончено", одним росчерком пера прекратив дальнейшие расследования.

Великодушный жест царя связал щепетильного Пушкина по рукам и ногам. Поэт был так подавлен царской милостью, что впоследствии всегда сердился, если ему напоминали о "Гавриилиаде", и даже тайно уничтожал ее списки.

Выстрадав своё спокойствие, Пушкин уже избегал атеистических сюжетов, но иногда даже самые безобидные его строки вызывали недовольство священнослужителей. Ну, казалось бы, что предосудительного могло быть в живописной картине, представшей пред Татьяной Лариной, въезжавшей в Москву.

…вот уж по Тверской

Возок несется чрез ухабы,

Мелькают мимо будки, бабы,

Мальчишки, лавки, фонари,

Дворцы, сады, монастыри,

Бухарцы, сани, огороды,

Купцы, лачужки, мужики,

Бульвары, башни, казаки,

Аптеки, магазины, моды,

Балконы, львы на воротах

И стаи галок на крестах.

Ан, нет, московский митрополит Филарет пожаловался шефу жандармов, что Пушкин оскорбляет святыню, заставляя символ православной церкви служить подставкой для птиц. Позвали к ответу цензора, а тот заявил, что сам видел, как галки и вороны садятся на кресты московских церквей, но если кто и виноват в этом, так только полицмейстер, допустивший такое безобразие, а уж никак не поэт и тем более не цензор.

Бенкендорф с усмешкой выслушал объяснение и, встретившись потом с Филаретом, сказал, что пустяковое это дело не стоит внимания такой почтенной особы. Однако митрополит затаил на Пушкина зло.

Женитьба

В конце 1828 г. на одном из московских балов Пушкин впервые увидел Натали Гончарову. Красота 16-летней девушки поразила поэта. Он познакомился с Гончаровыми, стал часто бывать у них дома и вскоре сделал Натали предложение. Ответ он получил уклончивый: Гончаровы рассчитывали на более выгодную партию. Натали, конечно, заметили в высшем свете, но породниться с ней никто не торопился: сомнительное поведение матери, болезнь отца и отсутствие приданного не вызывали энтузиазма у расчетливых молодых людей. Время шло, надежды таяли, и трезво оценив шансы своей дочери, Наталья Ивановна передала Пушкину привет через общего знакомого. Поэт, живший в это время в Петербурге, помчался в Москву, возобновил свои визиты и сделал предложение во второй раз. На сей раз, оно было принято, но свадьба всё время висела на волоске из-за постоянных ссор Пушкина с матерью невесты.