Прикосновение Макса - [5]

Вернувшись, домой, он также как и несколько месяцев назад, когда принял решение рискнуть своей коллекцией, присел перед сверкающим пламенем в мраморном камине. Но на сей раз, он не думал о своем бесценном наследии.

Большие, грустные глаза и длинная, грустная история. Это была шуткой среди его друзей, фраза, напечатанная выделительным шрифтом, была напоминать ему, что иногда за грустными глазами скрывалась расчетливость, а у некоторых грустных историй не было особых оснований на деле. Годы прошли, с тех пор как его сострадание, как оказалось, было потрачено впустую, но у него были хорошие друзья и они до сих пор волновались за него.

Макс знал это. Но он доверял своим инстинктам, и все его инстинкты кричали, что Дайна Лэйтон была в беде.

Проблема была в том, его сердце говорило ему даже больше. И не было никакого вопроса на сей раз относительно объекта его сострадания.

Мисс Лэйтон. Он считал обязательным для себя обращаться к ней именно так, даже при том, что он думал о ней как о Дайне с того момента, как только увидел её. Он провел больше времени, чем необходимо в музее только на прошлой неделе, просто потому что он надеялся найти возможность поговорить с нею. Такая возможность никак не возникла до сегодняшнего вечера; каждый раз, когда он находил некоторое оправдание разговору с нею, Ken Дуган появился из ниоткуда прежде, чем Макс мог добраться до ее офиса, и ему как всегда требовалась срочная помощь в решении очередной "проблемы".

Макс думал, что Дуган был хорошим человеком; он был честолюбив и ясно предполагал, что хорошие отношения с Максом Баннистером могут принести ему пользу в будущем, когда она ему вероятно понадобиться. Он конечно, не был первым, кто так считал, и в принципе, у него не было оснований ошибаться в этом. Но он крайне неудачно выбрал время для этого.

Макс беспокойно переместился на кушетку и нахмурился, принимая во внимание тот факт, что его собственный выбор времени был не лучше. Особенно, когда у леди, которая заполнила все его мысли, весьма очевидно, были собственные тайны.

— Почему Вы были в том крыле музея, где должна была проходить выставка, сегодня вечером, Дайна? — шептал он себе, вглядываясь в огонь. — Чего Вы боитесь?

Уже несколько мгновений Дайна, смотрела на трезвонящий телефон, боясь ответить, и ещё больше страшась не сделать этого. От этого все равно не было бы никакого проку. Когда она в последний раз проигнорировала его звонок, он оставил ей сообщение: одну завядшую лилию у её двери. И это было ещё более пугающим, чем общение с ним по телефону, потому, что напомнило ей о том, как легко он мог добраться до нее. Как близко он был. Всего лишь за её дверью.

Ледяными пальцами она подняла трубку и чуть слышно произнесла: — Алло?

— Вы все очень хорошо сделали сегодня вечером, Дайна. — Его голос был низким, и абсолютно лишенным каких-либо эмоций. Неясный и безликий, он мог принадлежать кому угодно. Это был тот голос, который преследовал её в кошмарах в течение почти двух лет.

— Оставьте меня в покое. Пожалуйста, оставьте меня в покое. — Ее собственный голос был лишь тенью звука, пронизанного безнадежностью.

В ответ лишь раздалось ехидное хихиканье. — Вы знаете, что я не могу сделать этого, Дайна. Есть вещи, которые я хочу, чтобы Вы сделали для меня. Так как Вы сделали это сегодня вечером. Прекрасно, просто прекрасно. Это заработало для Вас отсрочку. Если Вы и дальше будете хорошей девочкой, я мог бы даже исчезнуть из Вашей жизни навсегда. Но если нет, Дайна,…. Вы знаете то, что я сделаю с Вами. Я должен снова напомнить Вам?

— Нет,…. — его больные угрозы и обещания снова вернули ужасные воспоминания, от которых она никак не могла избавиться

— Я рад, что мы понимаем друг друга. Вы только будьте хорошей девочкой и делаете, что Вам говорят, и я не должен буду причинить Вам боль. Так как я делал прежде.

Пальцы Дайны были настолько ледяными и оцепенелыми, что когда она опустила трубку, ей потребовалось ещё некоторое время, чтобы положить её на место. Это ей удалось только с третьей попытки.

Сидя в ярко освещенной гостиной, она скорчилась в углу на стуле, так, чтобы ей не приходилось ожидать нападения со спины. Сжав ноги и непрерывно переводя взгляд между дверью, запертой на два поворота, и закрытыми окнами. Стояла оглушительная тишина и вслушивалась в неё со всей твердой настороженностью преследуемого животного, реагируя на любой посторонний звук.

А до рассвета оставалось ещё несколько нескончаемых часов.

Хотя у него не было никакой причины, связанной с предстоящей выставкой, Макс прибыл в музей на следующее утро даже раньше открытия. Он понял, что было что — то не так, когда охранник открыл ему двери, это читалось во взволнованном выражении его лица. Макс не стал расспрашивать его о чем-либо. Он просто вошел в холл и стоял, пристально глядя вокруг, принимая во внимание необычную деятельность и тот факт, что вечерние охранники все еще присутствовали, и двое из них стояли около офисов, разговаривая с Кеном. Дайна тоже была там, но при этом казалась не очень разговорчивой.

Прежде, чем Макс смог приблизиться к ним, Морган Вест, с ноутбуком в руке и явно расстроенная, пересекла холл подходя к нему. Она была директором предстоящей выставки, имея ответственное положение, для которого она казалась слишком молодой. Ее длинные темные волосы были завязаны небрежно в " конском хвостике", стиле, подчеркивающем прекрасную структуру ее лица, и золотистый свитер, который она носила с темным слаксам, ¬любовно облегал изгибы её фигуры, привлекая восхищенное и задумчивое внимание охраны.