Приключения жука Пытлика - [6]
В конце концов все четверо повалились на спину и застонали от усталости, вокруг них валялись остальные букашки, которые от каждого «пы‑пы‑пы» мчались прятаться, и изнурённые кузнечики, которые при каждом «пр‑пр‑пр» замирали прямо посреди прыжка.
Как Пытлик почувствовал, что что‑то должно треснуть, и оно и треснуло
He думайте только, что Пытлику было сильно лучше.
– Бррр, – после такого купания он дрожал от холода. Пчёлы запихнули его в соты, и только когда его окутало приятное тепло, он смог, наконец, заснуть. На голодный желудок. На ужин ему не дали ничегошеньки. И утром он тоже напрасно ждал, что его покормят. Какое там! Никто к нему не прилетал, ведь на дверце его ячейки теперь повесили табличку: «Здесь спит Пытлик, не кормить!»
О бубликах в кармане он и думать забыл. Да и как не забыть? Он ведь даже не заметил толком, как суёт их в карманы.
Что же ему оставалось делать? Только радоваться, что в сотах хотя бы тепло, так он и спал там до самого вечера. И только когда пчёлы утихли, осмелился выглянуть наружу. Где же кухня? Кое‑как в потёмках он отыскал кухню, но там не осталось ни крошки еды. Может, кладовая? Где‑то же у пчёл хранится мед! Наверняка в одной из этих ячеек.
И Пытлик принялся их ощупывать. Ах, если бы он мог хотя бы заглянуть внутрь! Но пчёлы будто почувствовали, что Пытлик будет тут рыться, и заперли все ячейки.
– Что ж, попробую наугад, была не была! – решил он в конце концов и начал откупоривать одну большую ячейку.
– Или там мёд, и я наемся так, что за ушами трещать будет, ну или затрещит что‑то другое, – подумал он, выламывая дверцу.
И треснуло. Бац!..
– Зачем ты меня разбудил, негодяй проклятый? Ты что, не видишь, я ещё сплю? – раздался голос из ячейки.
– Что ты всё крутишься? Не знаешь, что перед господином нужно стоять смирно? – загудел кто‑то громко, как труба.
Тут уже весь улей проснулся.
Мамочки, это же Пытлик разбудил трутня[7], пчелиного самца. Ладно ещё, одного трутня, но тут проснулись и все остальные – совсем беда! Они только‑только в своих ячейках вывелись из личинок в трутней, их там было видимо‑невидимо, теперь они все проснулись и стали выламывать дверцы своих ячеек и выбираться наружу.
– Мамочка родная, царица наша пчелиная, кто разбудил трутней? – испуганно причитали пчёлы. – Ведь они должны были спать ещё два дня!
Короче говоря, улей был ещё совсем не готов к появлению трутней.
Поднялся страшный переполох, трутни гудели, будто настал конец света, рабочие пчёлы спотыкались о мётлы, две кухарки свалились в кадушки, одна горничная надорвала царице крылышко, а три стражника думали, что нашли виновника, и принялись впотьмах колотить друг друга.
Ну, скажу я вам, Пытлику ещё повезло, что он был рядом с выходом, и пока все носились как угорелые, незаметно выскользнул наружу, расправил крылья и – фьють! – улетел прочь, хоть в животе у него урчало и бурчало, как в сломанном радио.
Но вдруг он куда‑то влетел, вокруг шеи у него обмотались верёвки, о голову ударилось несколько брусьев и – трах‑тара‑рах – какая‑то конструкция обвалилась вместе с Пытликом, будто случилось землетрясение. Пытлик упал навзничь, на голове у него красовалась кадушка со строительным раствором, а на нос накололись какие‑то бумажки с каракулями.
– Сто тысяч гвоздиков и пять стропил! – сыпал кто‑то изысканными проклятьями над этим разгромом.
– Разрази гром этого растяпу! – ругался кто‑то уже не так изысканно.
Пытлик протёр глаза от строительного раствора, оглянулся и чуть не от страха. Прямо над ним нависли два верзилы с длиннющими усами и топорами в руках. Один пузатый постарше, а второй, с интеллигентными очками на носу, – помоложе. Это были жуки‑дровосеки[8], которые строили тут домик.
Как дровосек однажды свалился в чертежи, а Пытлику потом пришлось по ним работать
Да, это были два жука‑дровосека, папа и сын.
Папа был самым обыкновенным дровосеком, как все остальные, но сын в очках был жуком учёным. Ведь как‑то раз он забрёл на стройку детского санатория. И там залетел прямо в кабинет архитектора.
– Какой красивый жук! Вот сынок обрадуется, – подумал архитектор и хотел его поймать.
Он хлопнул жука рукой, и тот свалился прямо в какую‑то трубку, прислонённую к стене в углу.
Архитектор рыскал‑рыскал по всему кабинету, но дровосека так и не нашёл. Жук, само собой, теперь не осмеливался вылезать и просидел в трубке два дня и две ночи. Когда страх немного отпускал, он немного оглядывался по сторонам. Знаете, что это была за трубка? Это были строительные чертежи. Чудесные линии и каракули на чертежах так понравились юному дровосеку, что с тех пор он строит только по плану и носит очки, как у архитектора.
Сейчас они с папой как раз занимались постройкой домика для пани Дровосековой – конечно же, по чертежам, которые сейчас красовались на носу у Пытлика. Она собиралась через несколько дней отложить яйца, прямо под дерево, чтобы личинки, которые вылупятся из яиц, могли питаться хорошей свежей древесиной. Домик у дерева был почти готов, а теперь всё пропало, бедная пани Дровосекова.
– Послушай, ты, разиня этакий, если ты сейчас же не построишь домик заново, я все усики тебе поотрываю, – загрохотал папаша дровосек.
