Приключения Вернера Хольта. Возвращение - [132]
Настроение его быстро менялось в эти дни. То фрау Арнольд представлялась ему несбыточной мечтой, она парила где-то на недосягаемой высоте. То его неудержимо тянуло ее увидеть, и он боролся с искушением тут же побежать к ней на завод.
В следующий раз на уроке Блома Хольт был крайне рассеян. Увидев из окна, что фрау Арнольд направляется к воротам, он второпях попрощался и бросился ее догонять, но, к великому своему разочарованию, поспел только к отходу трамвая.
У него было чувство, словно они давно знакомы. Он видел перед собой ее ясное узкое лицо, бледное и немного усталое от напряженной работы. Видел иссиня-черные волосы и юный рот… Он перестал ходить к Блому. Когда он работал, она вторгалась в его мысли, мешая сосредоточиться. Не было еще случая, чтобы женский образ так осязаемо жил в его воображении. Ута, маленькая Тредеборн, Карола?.. Бледные, расплывчатые силуэты, поблекшие от времени, да никогда по-настоящему его и не волновавшие. Другое дело Гундель, ее образ не угасал в его душе; пусть ее временно заслонила другая — любовь к Гундель жила в нем неискоренимо. Об Ангелике Хольт думал нежно и преданно, с сознанием вины; впрочем, он относил ее уже к воспоминаниям, тогда как Юдит занимала все его мысли и чувства. Чего же ему от нее нужно?
Не думай об этом! Постарайся что-нибудь сочинить на случай, если она опять спросит. Сам ты не нуждаешься в ответе. А то еще полезут дурацкие мысли, вроде того, что ты хочешь возместить в своих собственных глазах неудачу с Каролой, или что замужнюю женщину легко завоевать… Не думай и о том, будто надо лишь дать ей почувствовать, что всякое сопротивление бесполезно. Ни о чем не спрашивай! А то еще окажется, что, несмотря на все твое прилежание, жизнь твоя построена на песке. Итак, ни о чем не спрашивай, а то как бы тебе не слететь с пьедестала твоего «я», на котором ты с таким трудом утвердился, а ведь жизнь без ореола собственного превосходства, пожалуй, утеряет для тебя всякую цену.
Когда Церник снова к ним пожаловал, Хольт завел разговор о роли выдающейся личности. Отвечая ему, Церник подчеркнул значение народных масс в истории. Хольт привел в пример такого незаменимого человека, как Мюллер. Церник стал излагать историю рабочего движения в Германии. Тут Хольт привел пример — ну, скажем, Шнайдерайта. При всей своей молодости он занимает на заводе ответственное положение… Церник, как и следовало ожидать, заговорил о Юдит Арнольд.
То, что он о ней рассказал, уже не было новостью для Хольта. Но вот, наконец-то: муж у нее, вскользь заметил Церник, совершеннейшее ничтожество. Служит в сберкассе. Это форменная трагедия: такая женщина — и связана с отвратным мещанином.
Хольт и виду не подал, как взволновала его эта новость. Он выслушал ее безучастно, со скучающим лицом.
— Эх, вы, сено — солома! — взъелся на него Церник. — Что у вас за деревянная физиономия? Или опять начитались Платона?
Он отправился навестить профессора. Слышно было, как они без конца спорили насчет Лысенко.
Хольт в ту ночь долго не мог уснуть. Значит, она все-таки замужем. Замужем за отвратным мещанином. Это трагедия. Она несчастлива. Так он и думал.
На следующий день Хольт пошел к Блому. На этот раз он заблаговременно простился и стал ждать фрау Арнольд у остановки, но она была сегодня не одна. Ее провожал Шнайдерайт, надо же — именно Шнайдерайт. Она вышла из ворот минута в минуту к приходу трамвая. Хольт поклонился ей и уныло проводил глазами уходящий вагон. То же самое повторилось и на другой день, да и на третий она была не одна. Хольт поклонился, и она ответила с подчеркнутым недоумением, видимо удивленная, что он опять здесь. Подошел ее вагон, она уже собиралась войти, но передумала и вернулась на завод, словно что-то забыла.
Возвратилась она уже одна. Она подошла к Хольту и, слегка склонив голову, взглянула ему в глаза.
— Зачем вы меня ждете? — спросила она. — Чего вам от меня нужно?
Отвечая, он чувствовал, как фальшиво и глупо звучит заготовленная фраза: в свое время, в Гамбурге, ему пришло в голову, как многому он мог бы научиться у Мюллера, а ведь она в некотором роде его заместительница…
Она ответила, как и следовало:
— Если все дело в политучебе, почему бы вам не примкнуть к молодежной группе Шнайдерайта?
На этот раз он выдержал ее взгляд.
— Вы поделом меня отчитали. Вся беда в том, что я не умею врать и изворачиваться. Но вы меня ставите в безвыходное положение. Ведь как дело обстоит в действительности — вам тоже не скажешь!
— Ну хорошо: как дело обстоит в действительности?
— В действительности, — подхватил он, чувствуя себя все более свободно, хоть она все так же испытующе и строго смотрела на него, — вы не выходите у меня из головы. Сам не знаю почему. Я даже не задаюсь таким вопросом.
— Чего вам от меня нужно?
— Мне хотелось бы время от времени проводить с вами часок-другой. Как-нибудь пройтись по улице, поболтать о том о сем.
Она удивленно покачала головой.
— Чудеса! — А затем рассмеялась и сказала насмешливо: — Ну, будь по-вашему! Раз я нейду у вас из головы, вы еще, пожалуй, завалите экзамены, а потом я буду виновата. Пройтись по улице? Пошли! Поболтать о том о сем? Извольте, я вас слушаю. — И она снова рассмеялась и пошла с ним рядом, искоса на него поглядывая. — Но больше не лгите. Я терпеть не могу, когда говорят не то, что думают.
Популярный роман писателя из ГДР о том, как молодой 17-летний немец в 1943 году заканчивает школу и призывается в зенитные части. Всё это на фоне капитуляции Италии, краха немецкого наступления под Курском, ужасных бомбардировок Германии. Дальше хуже. Во второй части показана послевоенная жизнь. Книга интересна, помимо того, что занимательна сюжетом, тем, что знакомит со множеством бытовых деталей. Чувствуется связь с прозой Ремарка.
Роман известного писателя ГДР, вышедший в годовщину тридцатилетия страны, отмечен Национальной премией. В центре внимания автора — сложные проблемы взаимовлияния научно-технического прогресса и морально-нравственных отношений при социализме, пути становления человека коммунистического общества.
В этом томе собраны повести и рассказы 18 писателей ГДР старшего поколения, стоящих у истоков литературы ГДР и утвердивших себя не только в немецкой, но и в мировой литературе. Центральным мотивом многих рассказов является антифашистская, антивоенная тема. В них предстает Германия фашистской поры, опозоренная гитлеровскими преступлениями. На фоне кровавой истории «третьего рейха», на фоне непрекращающейся борьбы оживают судьбы лучших сыновей и дочерей немецкого народа. Другая тема — отражение действительности ГДР третьей четверть XX века, приобщение миллионов к трудовому ритму Республики, ее делам и планам, кровная связь героев с жизнью государства, впервые в немецкой истории строящего социализм.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.