Приключения Вернера Хольта. Возвращение - [133]

— Однако вы недавно рассердились на меня за правду.

— Нет, я на вас не рассердилась, — сказала она. И добавила простодушно: — Я просто к этому не привыкла и растерялась.

— «Мне это непривычно, и сперва я было растерялась от смущенья. Ведь на меня до этого молва ни разу не бросала тени. Мое ли, думала я, поведенье внушило вам столь вольные слова?»

— Что это?

— Гретхен. Фауст заговорил с ней на улице, и она ему потом объясняет, что ей при этом подумалось. Говорят, в каждой немке есть что-то от Гретхен, немецкой Гретхен.

— «Немецкая Гретхен» — звучит пренебрежительно, — возразила она. — Верно?

Они подошли к ее дому, к одной из мрачных менкебергских жилых казарм.

— Послезавтра воскресенье, — сказал Хольт. — Какие у вас на этот день планы?

— Если погода хорошая, я спозаранок уеду в горы. У меня там свое каноэ.

— Возьмите меня с собой, — попросил он.

— Об этом и речи быть не может. Я всегда еду одна.

— Значит, и мужа с собой не берете? — спросил он и понял, что совершил ошибку. Ее лицо замкнулось.

— Я всегда говорю то, что думаю, — ответила она спокойно, но решительно. — В моих словах не ищите скрытого смысла, заметьте себе раз навсегда.

— Простите! А можно вам позвонить и вскоре встретиться?

— Вскоре? — отозвалась она, и опять улыбка прогнала суровость с ее лица. — Помнится, вы сказали «время от времени» и «как-нибудь». — Она посмотрела на него насмешливо. — Не думайте, что если вам протянули мизинец, за ним последует вся рука. — Она прикрыла глаза, покачала головой, но, прежде чем исчезнуть в подъезде, еще раз оглянулась.

Церник показывался редко: с тех пор как он узнал, что кофеин можно принимать и в виде таблеток, он уже не зависел от Хольтов и от их колы. Он в упор занялся диссертацией. Впрочем, Хольт теперь не замечал его отсутствия.

Дважды в неделю он встречался с фрау Арнольд, а остальное время жил радостным предвкушением встречи. Поначалу он только провожал ее до дому, а потом они стали прихватывать еще полчасика, обходя кругом ее квартал. Он интересовался ее работой на заводе, особенно тем, что она называла политработой, а она расспрашивала его о школе. Как-то она ему сказала: «Вы счастливчик, ничто не мешает вам учиться». Ей для работы на заводе очень не хватало специальных знаний. Поневоле обходишься скудным школьным багажом, хотя рабочим теперь предоставлена возможность учиться по университетской программе. Но у нее слишком серьезные обязанности на заводе, чтобы думать о курсах подготовки.

Они стояли перед ее домом. Моросил ноябрьский дождь, и ветер обдавал их водяной пылью. После некоторого колебания фрау Арнольд решилась на полчаса пригласить Хольта к себе. Он последовал за ней во двор, к боковому корпусу, и они поднялись на четвертый этаж.

С лестничной площадки дверь вела в жилую кухню. Против входа виднелись две двери, налево стояла плита, направо — диван с высокой спинкой. На диване сидел, развалясь, мужчина в жилете и рубашке без воротничка, в широких помочах и черных нарукавниках, заходивших ему за локоть. Ноги в одних носках он протянул на табуретку. Круглое красноватое лицо, на носу очки без оправы. Человек этот изучал объявления насчет обмена всякого имущества, печатавшиеся на последней странице местной газеты.

— Вот так-так! — воскликнул он. — Что я вижу! Наша Юдит завела новую моду! Приводить кавалеров! — Но когда Хольт представился, человек в носках сорвался с дивана, наспех сунул ноги в башмаки и воскликнул, сопровождая свою речь короткими поклонами:

— Что я слышу! Сынок господина профессора? Какая честь! Что же ты сразу не сказала? Откуда мне было знать, ведь на лбу у него не написано, прошу вас, вот стул, почему вы не садитесь?.. Куда девался мой пиджак?..

— Не трудись, — сказала фрау Арнольд. Она без объяснений открыла дверь в комнату направо, пропустила вперед Хольта и захлопнула ее за собой.

Небольшая комнатка. Железная койка, шкаф, умывальник, столик с письменными принадлежностями, книжная полка. Хольт заметил, что ключ торчит в замке изнутри. Итак, она живет здесь сама по себе, а этот человек в кухне… Хольт показал на дверь и спросил:

— Ваш муж?

Она кивнула.

— Да, муж. — А потом подошла к Хольту и, глядя на него в упор, сказала раздельно, с ударением: — Я не хочу говорить об этом! Никогда, ни при каких условиях не спрашивайте меня о моей семейной жизни, а если спросите — конец: мы с вами больше не знакомы! Поняли?

— Понял, — сказал он. — Ради бога, простите!

В эти промозглые ноябрьские вечера Хольт часто сидел у фрау Арнольд. Ее муж теперь, едва выглянув из-за газеты, лукаво подмигивал гостю, когда тот проходил мимо. Он вызывал у Хольта все большее отвращение, временами переходившее в ярость. Как-то под впечатлением минуты он, позабыв о запрете, спросил у фрау Арнольд:

— Почему бы вам не съехать отсюда? — Он разумел человека на диване, но вовремя спохватился. — Я хочу сказать, почему вы не подыщете себе приличную квартиру?

Он видел, что его маневр от нее не укрылся, однако она приняла его объяснение.

— А чем плоха эта квартира?

— Чем плоха? Ну как же! С лестницы входишь в кухню. Нет ванной комнаты, уборная этажом ниже…