Приключения в Гран-Чако - [20]

— В моем распоряжении целый час! — ворчал итальянец. — Можно было еще выспаться! — Он осмотрелся по сторонам, словно чего-то ища и вдруг спохватился, что поспешил за охотником с пустыми руками, в том же виде, в каком сидел у костра, без рубашки, с накинутой на плечи курткой. И он поспешил подняться наверх, торопясь наверстать упущенное время.

Жители калеры грелись вокруг костра и беседовали о странном охотнике и его новом спутнике, Джованни. Было воскресенье, и можно будет отоспаться потом, в жаркие полуденные часы, поэтому никто не ложился. Некоторые беспокоились о Джованни, другие утверждали, что он вернется еще до рассвета, что он повернет назад, едва только дойдет до Соленой пустыни.

— Неизвестно лишь, найдет ли он дорогу назад.

— Охотник нарочно пугал его, — вмешался дои Хосе. — Если что-нибудь случится, он как следует про учит его, но не оставит в беде. Вы хорошо его знаете. Я больше беспокоюсь о самом охотнике, которому упрямый Джованни будет обузой.

— Он очень странный человек, — заговорил вдруг Хоакин, который до сих пор молчал. — Очень страши человек, и я хочу сказать, что когда-нибудь он будет наказан за свое легкомыслие. Не хотел бы я быть на месте Джованни, хотя мне и страшно любопытно, что там нашел охотник… Может быть, он нашел золото или нефть, а может, все дело в сокровищах, которые спрятал Лопес, или закопали святые отцы — иезуиты, когда безбожники и правительства Испании отобрали у них эти земли.

— Кто верит этим басням! — засмеялся дон Хосе. — Я спросил как-то охотника, много ли правды в этих слухах. Знаете, что он ответил мне? Что в этих местах золото есть только в речном песке, но его так мало, что нечего и искать. Не было золота и у иезуитов. Они довольствовались тем, что грабили страну и угнетали ваших предков так жестоко, что сам папа издал буллу в защиту несчастных индейцев. А Лопес? Он был так измучен четырехлетней войной против трех стран сразу, что вряд ли у него было много золота. Когда Чико Дабо разбил его, едва ли у Лопеса оставалось время прятать свои сокровища.

— Но ведь столько людей разбогатело, найдя сокровища Лопеса, — защищался Хоакин.

— Я и об этом спрашивал охотника, и вот что он мне ответил. Когда кто-нибудь ограбит другого или разбогатеет каким-либо нечестным способом, он начинает говорить, что нашел сокровища Лопеса. У нас на родине в таком случае говорят, что выиграли в лотерею, но обычно это бывают деньги бедных вдов и сирот.

— Уж если кто нашел клад, он не станет рассказывать об этом всякому. Мне очень хотелось бы исследовать его сундуки и бумаги. Донья Долорес помогла бы нам прочитать то, что в них написано, — не сдавался Хоакин.

На лицах остальных было видно, что и они непрочь сделать то же. Тем более охотник был далеко и не смог бы помешать им. Но Дон Хосе громко закричал:

— Попробуйте только и вы будете иметь дело со мной, прежде чем я выгоню вас с работы. И даже если бы там были сокровища — посмотрите, ведь он не запер их, показывая, как он нам доверяет. И если кому-нибудь из вас пришло в голову… Смотрите, Джованни возвращается! Да здравствует наш славный охотник!

— Бросьте ваши глупости, — огрызнулся Джованни. — Лодка ждет меня, а Карай еще целый час будет спать на том берегу. А я пока соберусь в дорогу, выспаться-то еще успею, ведь к вечеру мы вернемся.

Никто не отвечал, и Джованни начал собираться в путь. У каждого он что-нибудь требовал. Все должны были ему помогать. Сначала ни у кого не было особен-я ого желания слушаться его, но чем больше вещей он хотел взять с собой, тем охотнее ему приносили их. Прежде всего он рассовал по карманам несколько дюжин патронов, позаботился о дроби, пулях и кусочках олова, словно собираясь перестрелять весь Ноев ковчег…

Потом он начал брать у всех продукты: сыр, сухари, сушеное мясо, вино и коробки консервов, так что всего этого ему хватило бы по крайней мере на неделю. Не забыл и пятилитровую флягу с ромом.

— А это, Джованни, не возьмете с собой? — обратился к нему один из пеонов, протягивая колодку для снимания сапог. — Когда вы перейдете через пустыню, будет очень приятно снять с себя сапоги, затвердевшие от соли.

Эта фраза, произнесенная с необычайной серьезностью, вызвала бурю смеха. Два пеона охотно помогли уложить все новое имущество в три огромных мешка и понесли их к берегу.

— Джованни! — окрикнул его дон Хосе, когда итальянец, по охотничьему обычаю, молча тронулся к реке. — Патроны ты взял, а ружье оставляешь?

Итальянец выругался.

— Это все спешка! Тот человек любого сведет сума!

И, пошатываясь под тяжелой поклажей, он вернулся за ружьем.

Но едва он снова двинулся в путь, как его окликнула донья Долорес.

— Охотник просил вас взять с собой мачете. Вам придется идти через заросли и нельзя будет принуждать его, больного, расчищать себе дорогу охотничьим ножом.

Джованни вернулся еще раз.

— Конечно! Я забыл, что Карай нужна будет нянька. Я должен расчищать ему дорогу, словно у меня нет других дел, — ворчал он.

— Как тебе не стыдно, Джованни, говорить так, — накинулся на него управляющий. — Разве ты не знаешь, что он болен и слаб? Ведь если он тебе не поможет, весь твой багаж достанется индейцам.