Приключения Шоубиза - [33]

Оркестр внезапно затих, словно получил команду от невидимого мне режиссера, и я услышал звуки рояля. Арпеджио катились легкими струйками, омывая уставшие от громкой музыки уши и благотворно влияя на душу и сердце. Мэтр запел без предупреждения и, как всегда, превосходно. Он пел о чьей-то далекой родине, о матери, которая ждет, еще о чем-то очень близком и прекрасном. Он пел долго и хорошо. Музыка была очень душевной и лирической. Но через сорок минут уже захотелось чего-то другого, более праздничного и быстрого. Еще через полчаса народ откровенно заскучал. Но Мэтр вошел в раж, и одна задумчивая мелодия сменяла другую. Когда стало казаться, что он не замолкнет никогда, он вдруг закончил, и зал разразился бурными аплодисментами. Все так радовались и кричали «бис», что я даже заподозрил, что публика страшно обрадовалась окончанию этого выступления. Мэтр раскланялся и ушел со сцены, провожаемый почтительными взглядами и всеобщей любовью. А я двинулся дальше.

Экскурсия по залу оказалась очень плодотворной. Мне встретились одновременно сразу несколько составов одной и той же вокальной группы с удивительно полезным для мужчин медицинским названием. Девушки были одновременно и одинаковыми, и непохожими. Я остановился и задумался над этим фактом, пытаясь понять, почему так происходит. И действительно понял. Во-первых, все, как одна, были одинакового роста, с пышными формами, бесконечными ногами и жеманными лицами. Я не знаю, все ли из них умели петь, но смотрелись они на сцене просто потрясающе! Только разный цвет волос отличал их друг от друга. Все верно! Кому-то нравятся блондинки, а кто-то западает на шатенок и рыженьких. Они были представлены здесь в ассортименте. Их продюсер был гением мужских потребностей. Такая трактовка женского ансамбля была беспроигрышной. Да и песни их мне тоже нравились. И не важно было, кто именно из этих красавиц эти песни спел. Все составы этого ансамбля были чрезвычайно удачными.

Мне на глаза попалась скандально известная балерина. Интересно, кто ее надоумил баллотироваться в мэры? Хотя, я думаю, мэр бы из нее получился не хуже других. В шоубизнесе народ крепкий. Тем более, что ее последние сольные концерты доказали, что ей надо срочно баллотироваться еще в кого-нибудь.

Мимо меня проплыла стайка бывших «фабрикантов» с не помню какой по счету «Фабрики звезд» — еще одна надежда нашей эстрады. Они так и держатся вместе. Наверное, боятся, что по одному их перестанут узнавать. Интересно, кто их сюда пустил? Господи, я ведь совсем забыл, что у половины бывших «фабрикантов» папы — олигархи и этих «золотых детишек» и безо всяких пиаров пустят куда угодно, если их папы профинансируют хоть что-нибудь в этой стране. Вообще непонятно тогда, нафига им было заморачиваться с этой фабричной суетой. Теперь на всю жизнь клеймо! Бедные дети.

Так я и бродил по залу, раскланиваясь со знакомыми, полузнакомыми и совершенно незнакомыми людьми. Когда мне это окончательно надоело, меня нашел Шрекер и прокричал прямо в ухо, перекрывая шум праздника:

— Все, можно уходить. Я уже отметился, все в порядке.

— Слушай, а что это было? — спросил я.

— День рождения одного известного политика. А разве ты его не видел? Вон он, на троне сидит.

— Где? — переспросил я, не поверив своим ушам.

— Да на троне. А где же ему еще сидеть, — ответил мне Шрекер, удивляясь моей неосведомленности. И мы ушли.

Выйдя на улицу, я с удовольствием вдохнул свежий, хорошо пропитанный автомобильными выхлопами воздух, и понял, что чувствую себя намного лучше, чем сегодня днем. Мысль о неприятном дневном происшествии шевелилась где-то в глубинах подсознания, но я прикрикнул на нее, и она затихла. Все неприятности я перенес на завтра. А сегодня я наслаждаюсь жизнью, и точка!

Шрекер шагал в сторону ближайшей станции метро. У меня сразу испортилось настроение, и я грустно семенил за ним.

— Послушай, а куда мы идем? — осторожно поинтересовался я.

— А здесь недалеко. Машину брать смысла нет. Пусть здесь постоит, а то в другом месте припарковаться сейчас сложно. Ничего, пешочком дойдем, здесь метров двести.

Ура! Оказывается, мы шли не в метро, а мимо. Слава богу, а то я было решил, что на сегодня культурная программа для меня закончилась, и Шрекер хочет вежливо проводить меня до метро. Но сюрпризы не кончились, и я теперь с энтузиазмом бежал почти вприпрыжку за гигантом, не поспевая за его широким размеренным шагом молодого великана.

Завернув за угол и пройдя мимо известного на всю страну театра, мы погрузились в подворотню и вынырнули в конце ее недлинного тоннеля. Ржавая, заляпанная грязью дверь вела куда-то в темную неосвещенную прихожую. Поднявшись по устланной таким же несвежим, как и прихожая, ковром лестнице на второй этаж, мы оказались внутри высокого, словно вытянутого вверх, круглого помещения. Оно было похоже на стеклянную химическую колбу, только размером с планетарий. Здесь было необыкновенно тихо, и царил пропитанный едким запахом несвежего пива, слабо освещенный полумрак.

— А это что такое? — спросил я.

— Сейчас узнаешь, — и Шрекер снова похлопал меня по плечу. На плече мгновенно образовался синяк, но я даже не поморщился, чтобы не расстраивать друга. — Я сейчас приду, — сказал он свою коронную фразу и исчез.