Приключения Оливера Твиста - [31]

Когда я вернулся, она умерла, и кровь застыла у меня в жилах, потому что ее уморили голодом.
I swear it before the God that saw it! They starved her!'	Клянусь пред лицом бога, который это видел, - ее уморили голодом!
He twined his hands in his hair; and, with a loud scream, rolled grovelling upon the floor: his eyes fixed, and the foam covering his lips.	Он вцепился руками в волосы и с громкими воплями стал кататься по полу; глаза его остановились, а на губах выступила пена.
The terrified children cried bitterly; but the old woman, who had hitherto remained as quiet as if she had been wholly deaf to all that passed, menaced them into silence.	Испуганные дети горько заплакали, но старуха, которая все время оставалась невозмутимой, как будто не слышала того, что происходило вокруг, угрозами заставила их замолчать.
Having unloosened the cravat of the man who still remained extended on the ground, she tottered towards the undertaker.	Развязав галстук мужчине, все еще лежавшему на полу, она, шатаясь, подошла к гробовщику.
'She was my daughter,' said the old woman, nodding her head in the direction of the corpse; and speaking with an idiotic leer, more ghastly than even the presence of death in such a place.	- Это моя дочь, - сказала старуха, кивая головой в сторону покойницы и с идиотским видом подмигивая, что производило здесь еще более страшное впечатление, чем вид мертвеца.
' Lord, Lord!	- Боже мой, боже мой!
Well, it is strange that I who gave birth to her, and was a woman then, should be alive and merry now, and she lying there: so cold and stiff!	Как это чудно! Я родила ее и была тогда молодой женщиной, теперь я весела и здорова, а она лежит здесь, такая холодная и застывшая!

Lord, Lord!-to think of it; it's as good as a play-as good as a play!'	Боже мой, боже мой, подумать только: ведь Это прямо как в театре, прямо как в театре!
As the wretched creature mumbled and chuckled in her hideous merriment, the undertaker turned to go away.	Пока жалкое создание шамкало и хихикало, предаваясь омерзительному веселью, гробовщик направился к двери.
'Stop, stop!' said the old woman in a loud whisper.	- Постойте! - громким шепотом окликнула старуха.
'Will she be buried to-morrow, or next day, or to-night?	- Когда ее похоронят - завтра, послезавтра или сегодня вечером?
I laid her out; and I must walk, you know.	Я убирала ее к погребению, и я, знаете ли, должна идти за гробом.
Send me a large cloak: a good warm one: for it is bitter cold.	Пришлите мне большой плащ - хороший теплый плащ, потому что стоит лютый холод.
We should have cake and wine, too, before we go!	И мы должны поесть пирожка и выпить вина, перед тем как идти!
Never mind; send some bread-only a loaf of bread and a cup of water.	Ладно уж! Пришлите хлеба - ковригу хлеба и чашку воды...
Shall we have some bread, dear?' she said eagerly: catching at the undertaker's coat, as he once more moved towards the door.	Миленький, будет у нас хлеб? - нетерпеливо спросила она, уцепившись за пальто гробовщика, когда тот снова двинулся к двери.
' Yes, yes,' said the undertaker,'of course.	- Да, да, - сказал гробовщик. - Конечно.
Anything you like!'	Все, что вы пожелаете!
He disengaged himself from the old woman's grasp; and, drawing Oliver after him, hurried away.	Он вырвался из рук старухи и поспешно вышел, увлекая за собой Оливера.
The next day, (the family having been meanwhile relieved with a half-quartern loaf and a piece of cheese, left with them by Mr. Bumble himself,) Oliver and his master returned to the miserable abode; where Mr. Bumble had already arrived, accompanied by four men from the workhouse, who were to act as bearers.	На следующий день (тем временем семейству оказана была помощь в виде двух фунтов хлеба и куска сыру, доставленных самим мистером Бамблом) Оливер со своим хозяином вернулся в убогое жилище, куда уже прибыл мистер Бамбл в сопровождении четырех человек из работного дома, которым предстояло нести гроб.
An old black cloak had been thrown over the rags of the old woman and the man; and the bare coffin having been screwed down, was hoisted on the shoulders of the bearers, and carried into the street.	Ветхие черные плащи были наброшены на лохмотья старухи и мужчины, и, когда привинтили крышку ничем не обитого гроба, носильщики подняли его на плечи и вынесли на улицу.
'Now, you must put your best leg foremost, old lady!' whispered Sowerberry in the old woman's ear; 'we are rather late; and it won't do, to keep the clergyman waiting.	- А теперь шагайте быстрее, старая леди, -шепнул Сауербери на ухо старухе. - Мы опаздываем, а не годится, чтобы священник нас ждал.
Move on, my men,-as quick as you like!'	Вперед, ребята, во всю прыть!
Thus directed, the bearers trotted on under their light burden; and the two mourners kept as near them, as they could.	После такого распоряжения носильщики пустились рысцой ее своей легкой ношей, а двое провожающих изо всех сил старались не отставать.

Mr. Bumble and Sowerberry walked at a good smart pace in front; and Oliver, whose legs were not so long as his master's, ran by the side.