Приключения Оги Марча - [223]

Меня больно уязвили слова, сказанные им о Стелле. Да замолчит ли он наконец? Зачем он тащит меня в это ее подсознание, заставляя мучиться и страдать? Я был страшно зол на него.

— Сначала вы всячески восхваляли древнюю мудрость, — проговорил я сердито, — а теперь хотите разделаться с любовью?

— Да будь я проклят! — вскричал он, поднимаясь в клубах пара и поплотнее закутываясь в свою тогу из полотенца. — Ей - богу, я вовсе не хотел ранить чьи бы то ни было чувства! Просто болтал всякий вздор, чтобы заполнить время, так что прости меня, ради Бога. Я вижу, что ты и вправду влюблен, да благословит тебя Господь за столь высокие чувства! Ты вскоре уходишь в плаванье, и предстоящая разлука, а возможно, и опасность, подстерегающая тебя в будущем, обостряют твои столь естественные чувства. Но детская песенка, которую я тебе пропел от лица маленькой девочки, — это тоже мудрость, и мудрость древняя. И не к цинизму она взывает, а к гордости за тех, кто умеет побеждать свою природу. Человеческий разум ограничил и обуздал некий безбрежный и бурливый океан, необозримые пространства эмпирии. Но не следует забывать и о потаенном, о скрытых мыслях и побуждениях, и недооценивать их силу и власть.

И если уж мы заговорили об этом, разреши мне сослаться на примеры из моей практики. Несколько лет назад супруга одного моего клиента заявила об утере некой очень ценной вещицы — своего браслета. Достойнейшая женщина, мать троих детей, муж богат, и имущество семьи оценивается в сотни тысяч долларов. Единственное, что оставил муж в личном своем пользовании, — это собственный адвокат. Утерян браслет? Для страховой компании дело самое обычное. Начинается расследование, и мужу сообщают, что браслет вовсе не утерян, а отдан разорившемуся любовнику жены. В ответ — взрыв негодования: «Моя жена и любовник? Исключено! Как вы смеете?! Моя досточтимая супруга, мать моих детей, неустанно выказывающая мне свою любовь, нежность и преданность!» Но подозрение закралось и повергло его в жуткое смущение. Бедняга! Сердце его разбито. Как такое возможно? Легко вообразить себе боль и муки от одного сознания, что жена могла что-то от него скрывать. Ведь он так старался, трудился в поте лица, чтобы жить в достатке! Разве это не повод для отчаяния? Но муж тем не менее не принимает на веру выводы страховщиков, а приходит ко мне, и я перепоручаю дело личному сыщику. Результат — тот же, факты подтверждаются. Ее любовник — человек без определенных занятий, но с криминальным прошлым, привлекавшийся за сутенерство и торговлю краденым. Бедному супругу была предъявлена и его фотография — нос картошкой, баки. Ну, ты знаешь такой тип. Несчастный чуть не рехнулся от горя. К тому же выяснилось, что лишь он один не знает о романе, поскольку вся округа видела их вместе — и в машине, и в парке, и в ближайших кустах! И все это обрушилось на него, рухнуло, как горящая кровля дома, красотой которого некогда любовался. Было великолепное здание, а что осталось? Руины!

Действительно бедняга. Сердце мое разрывалось от жалости.

— Ну и все стали ему нашептывать: «Да вышвырни ты ее! Не будь безмозглым идиотом! Другой мужчина жил с ней в хвост и в гриву, да еще и за твой счет!» Не в силах выдержать этот натиск, он выступил с официальным обвинением. Она все отрицала. Тогда он предъявил имена, даты, перечислил места их свиданий. Тут уж крыть было нечем. Призналась. Но сказала: «Из дома я не уйду и детей не оставлю, это мои дети». Он приходит ко мне и спрашивает совета, что делать. Закон целиком на его стороне. Он в полном праве выгнать ее из дому, буде того пожелает. Но желает ли он такого поворота событий? Нет.

И в голове моей прозвучали слова, обращенные к блуднице, жене пророка Осии: «И обручу тебя Мне навек, и обручу тебя Мне в правде и суде, в благости и милосердии[205]».

— Скажу тебе даже больше: и она любила своего мужа! Вот как запутанна порой бывает ситуация. Она дала отставку своему альфонсу, и вскоре соседи уже видели нашу супружескую пару в кино — они сидели рядышком, держа друг друга за руки и целуясь, как счастливые новобрачные.

Крайне довольный, что они простили друг друга, я сказал:

— Жену тоже можно пожалеть.

— И даже больше, чем мужа, — подхватил Минтушьян. — Ведь ей приходилось лгать и вести двойную жизнь. Скрывать подобное очень тяжело, это большая нагрузка. Приходишь домой, вся взмыленная, еще не остывшая после объятий, голова кругом. А тут другой мир, другая жизнь, да и сама ты другая. И ведь точно знаешь, что делаешь, рассчитываешь каждый ход. Так аптекарь отмеряет составные лекарства, в точности следуя рецептуре: столько-то атропина, а столько — мышьяка. И не дай Бог ошибиться.

В последних словах прозвучала уже глубоко личная нотка и такая страсть и убежденность, что отрицать их искренность было невозможно.

— Приходишь домой: «Привет, женушка!» — или: «Привет, муженек! Что нового в конторе?» — «Все как обычно. Я вижу, ты простыни переменила». — «И заплатила по страховке». — «Очень хорошо!» Ты другой человек. Куда девались слова, заученные час назад? Их нет, как не было, исчезли! Где Центральный парк? О, милый друг мой! Центральный парк все слышит, он тянется к тебе из внутренней твоей Монголии! И это зовется двойной жизнью? Какая там двойная, если секрет громоздится на секрете, секретом погоняет, и так до бесконечности! И кто знает, сколько это продлится и где тогда правда, где истина?