Приключения маленького лорда - [24]

Цедрик задвигался на подушке, повернулся и открыл глаза.

В детской, обтянутой светлым цветастым ситцем, всё выглядело весело и светло. В камине горел огонь. Сквозь увитое плющом окно в комнату вливался свет. К Цедди подошли миссис Меллон, домоправительница, и женщина средних лет с добрым спокойным лицом.

– Здравствуйте, мой лорд, – сказала миссис Меллон. – Хорошо ли вы спали?

Маленький лорд потёр глаза и улыбнулся:

– Здравствуйте! А я не знал, что лежу тут.

– Когда вы заснули, вас отнесли наверх, – продолжала домоправительница. – Это ваша спальня. А вот это Доусон, она будет ухаживать за вами.

Фаунтлерой сел в кроватке и протянул руку Доусон, как накануне графу.

– Как вы поживаете, милостивая государыня? – сказал он. – Я очень благодарен, что вы пришли позаботиться обо мне.

– Вы можете называть её просто Доусон, мой лорд, – с улыбкой сказала миссис Меллон. – Она привыкла к этому.

– Мисс Доусон или миссис Доусон? – спросил Цедрик.

– Просто Доусон, мой лорд, – сказала сиявшая Доусон. – Боже, благослови ваше доброе маленькое сердечко. Не называйте меня ни мисс, ни миссис. Не угодно ли вам теперь встать и позволить Доусон одеть вас, а потом принести вам ваш завтрак?

– Благодарю вас. Я много лет тому назад выучился одеваться сам, – ответил Фаунтлерой. – Меня выучила Дорогая. Дорогая – это моя мама. У нас была только Мэри, и она делала всё-всё: шила, стирала, словом, всё; поэтому, конечно, не следовало ещё больше беспокоить её. Я могу тоже сам принять ванну, если вы будете так добры и дадите мне простыню.

Доусон и домоправительница переглянулись.

– Она сделает всё, что вы пожелаете, – сказала миссис Меллон.

– Уж конечно, – поддакнула своим добродушным голосом Доусон. – Если лорду угодно, пусть себе одевается сам. А я буду стоять подле него на всякий случай.

– Благодарю вас, – ответил Цедрик. – Знаете, иногда бывает так трудно сладить с пуговицами, и тогда приходится просить кого-нибудь помочь мне.

Цедди решил, что Доусон очень добра. И раньше, чем окончилось купание и одевание, они сделались задушевными друзьями. От няни Цедрик узнал многое. Например, что муж Доусон был солдатом и погиб во время битвы, что её сын, матрос, много лет странствовал и теперь опять отправился в далёкое плавание, что он видел пиратов, людоедов, китайцев и турок, что он привозил домой странные раковины и куски кораллов, которые Доусон предложила Цедди показать, так как многие из её сокровищ хранились у неё в сундуке. Всё это было очень интересно. Узнал он также, что Доусон всю жизнь смотрела за маленькими детьми, что теперь она приехала из большого имения в другой части Англии, где ей приходилось смотреть за хорошенькой маленькой девочкой, которую звали леди Гвайнет Воунг.

– Она немножко родственница вашей милости, – заметила Доусон, – и, может быть, вы её увидите.

– Вы думаете, увижу? – спросил Фаунтлерой. – Мне это было бы приятно. Я никогда не играл с девочками, но люблю смотреть, как они играют.

Он прошёл в соседнюю комнату и удивился, увидев, как она велика, и узнав, что дальше есть ещё комната, которая, по словам Доусон, тоже принадлежала ему. В эту минуту он снова почувствовал себя очень-очень маленьким. Это было до того странное чувство, что, садясь за стол завтракать, Цедди сказал о нём Доусон.

– Как странно, что такой маленький мальчик, как я, – тревожно заметил он, – будет жить в таком большом дворце и что у него много больших комнат. Вы не находите, что это странно?

– О нет, – сказала Доусон. – Вы просто ещё не привыкли, вот и всё; но это скоро пройдёт, и вам здесь понравится. Знаете, это прекрасный замок.

– Да, он очень хорош, – со вздохом сказал Фаунтлерой. – Только мне всё это нравилось бы гораздо больше, если бы я не так тосковал по Дорогой. Я всегда завтракал с нею по утрам, клал сахар в её чашку, наливал сливки в её чай и подавал ей поджаренный хлеб. Это было так приятно и весело.

– Ну, – успокоительно сказала Доусон, – вы будете видаться с ней каждый день; и подумайте, как много нужно будет вам сказать ей. Погодите немножко; походите, посмотрите на всё, что тут есть: на собак, на конюшню и на лошадей, которые стоят в ней. Я знаю, одна из них вам наверно понравится.

– Да! – вскрикнул Фаунтлерой. – Я очень люблю лошадей. Мне нравился Джим. Так звали лошадь, которая возила фургон мистера Гоббса. Джим – красивая лошадь, когда он не грязный.

– Посмотрите, – сказала Доусон, – здешнюю конюшню. Ах, боже мой, вы даже не заглянули в соседнюю комнату!

– А что там такое? – спросил Цедрик.

– Прежде окончите завтрак, потом увидите, – заметила Доусон.

Понятно, в Цедрике заговорило любопытство, и он стал усердно завтракать. Ему казалось, что в соседней комнате окажется что-нибудь интересное: Доусон говорила с таким многозначительным, таинственным видом!

– Теперь, – сказал он через несколько минут, соскальзывая со стула, – с меня довольно. Могу я пойти и посмотреть?

Доусон кивнула головой и посторонилась, её лицо стало ещё таинственнее и многозначительнее.

Когда она открыла дверь, Цедди остановился на пороге и с удивлением огляделся кругом. Он ничего не сказал, только засунул руки в карманчики и покраснел до корней волос.