Приключения мальчика с собакой - [16]

Легионеры разразились криками:

– Да здравствует Клодий!

– Да здравствует претор Клодий!..

– Голод хоть кого усмирит!

– Слава претору Клодию!..

Клеон поторопился убраться к тому месту, где его оставил центурион. Уловив общий смысл речи полководца, он был возмущен: «Три тысячи против трехсот! Вот подлость! Как я хотел бы пробраться к ним и предупредить… А что, если попроситься слугой в обоз и ночью как-нибудь убежать на гору?… Боги бессмертные, помогите мне раскрыть гладиаторам замыслы этого коршуна!»

Он и не подозревал, что вождь гладиаторов уже разгадал вражеский план и нашел, как выйти из ловушки: своим воинам приказал он сплести из крепких лоз дикого винограда длиннейшую лестницу. И в эту минуту отряд его спускался в пропасть, чтобы, отдохнув и собравшись с силами, обойти лагерь претора Клодия и напасть на него с тыла, через те ворота, у которых стража задержала Клеона.

И в лагере не догадывались о приближающейся опасности. За исключением часовых, все беспечно отдались повседневным делам и забавам. Усердные солдаты принялись за чистку оружия, починку обуви и платья, носили воду и дрова или, вытащив из палаток ручные мельницы, мололи на них пшеницу, чтобы приготовить себе лепешки и сухари,[34] разводили костры и варили кашу. Три небольших отряда отправились за фуражом для лошадей и мулов. А несколько завзятых игроков, пренебрегая завтраком, улеглись в тени палаток играть в кости. Два таких бездельника расположились неподалеку от Клеона. Из их восклицаний мальчик понял, что они играют на еще не полученное жалованье и долю в добыче, которая, возможно, достанется им после победы над гладиаторами. Клеон презрительно отвернулся от них. Гораздо интереснее было смотреть на тех благоразумных людей, которые начинали свой день с приготовления пищи. Запах дыма от их костров напомнил Клеону родной дом. Как заботились мать и сестры, чтобы он и Лев были сыты!.. Здесь же все заняты своими делами, и никто не думает о пришельцах. Глупый Лев этого не понимает и так умильно шевелит хвостом, глядя на ближайшего кашевара, словно тот для него варит свою полбу![35]

Клеон дернул собаку за ухо:

– Как не стыдно глазеть!.. Перестань!

Лев взвизгнул, и Клеон пожалел, что обидел своего единственного друга. Чтобы доставить Льву удовольствие и загладить свою вину, мальчик стал почесывать его за ухом.

– Эй ты, колдун!.. Чего нос повесил? Я тебе говорю, слышишь? Как тебя?… Сицилиец с пиратского корабля!

Клеон поспешно обернулся. Стоя у костра, один из легионеров четвертой стражи махал ему рукой:

– В моем котелке хватит каши и на твою долю – валяй сюда! Ведь проголодался?…

– Идем, Лев! – обрадовался мальчик.

Но, едва они сделали несколько шагов, появился центурион.

– Куда! – остановил он Клеона. – Тебе было сказано: ждать, не отходя от палатки.

– Нас позвал тот добрый легионер… Он хотел дать нам каши.

– Успеешь. Каша не убежит. И добрый легионер – тоже. Следуй за мной!

Клеон со вздохом повиновался, и они побрели за центурионом. Он привел их к преториуму и, откинув полу палатки, сказал:

– Вот мальчик, которого ты желал видеть.

Клодий отложил в сторону покрытую воском дощечку, на которой что-то писал заостренной палочкой, и кивнул Клеону:

– Подойди.

Клеон сделал шаг в палатку. Лев – за ним.

– Это еще что за зверь? – удивился претор.

– Собака, – ответил Клеон, кладя руку на шею Льва.

– Я это вижу. Но почему она здесь?

– Мы никогда не разлучаемся с тех пор, как я нашел ее.

– Вот как? Но теперь вам придется расстаться. Прикажи твоему псу выйти и ожидать тебя возле палатки.

– Только чтобы его не дразнили! – предупредил Клеон.

– Ого! Ты ставишь условия? – усмехнулся претор.

Клеон вспыхнул и, указывая на преториум, сказал Льву:

– Иди туда и сиди смирно. Слышишь?

Лев приподнял ухо и вопросительно посмотрел на хозяина: неужели тот серьезно требует, чтобы он ушел?

– Иди, иди, – настойчиво повторил мальчик. – Жди меня там.

Лев с недовольным видом направился к выходу и уселся на преториуме мордой к палатке, чтобы по первому зову броситься на помощь хозяину.

Претор приказал центуриону опустить полу палатки и, повернувшись к Клеону, исподлобья оглядел его:

– Итак, ты лазутчик Спартака?

Мальчик, приготовившийся к этому вопросу, возмущенно вздернул голову:

– Не сам ли ты только что говорил, что спуститься с горы невозможно?… Об этом Спартаке я впервые услышал здесь, в лагере.

– Да?… – Претор недоверчиво прищурился. – Странно! Все пастухи и дровосеки в окрестностях только и говорят, что о нем. А ты, судя по твоей собаке, пастух.

– Да, я был пастухом дома, в Сицилии. Я пас овец… своих овец. И Лев со мной. А потом нас схватили пираты.

– Послушай, мальчик, говори правду. Все равно мы ее узнаем. Из какого имения ты бежал?

– Боги свидетели, я не лгу! Я жил с отцом и матерью еще два дня назад… Позволь рассказать тебе все по порядку.

Претор в знак согласия наклонил голову, и Клеон рассказал свою историю, вплоть до той минуты, как он, услыхав, что пираты собираются требовать выкуп с отца своей пленницы, имение которого где-то здесь, неподалеку, возле города Нолы, решил его предупредить и бежал с корабля пиратов. За исключением конца, рассказ был правдив, и Клодий, казалось, поверил ему.