Приключения «чебурашки» - [3]
— Но! Так он тебя и послушает. Шандарахнет еще чем-нить по черепушке, и что я один на старости лет делать буду? С него-то, алкаша, что возьмешь? Тут, я думаю, надо, чтобы Лидка заявление какое на него написала. В профком, например. Ты завтра-то лучше с ней поговори.
— А ты бы сам и поговорил, лежишь тоже целый день, как этот, да воздух портишь. Отец все ж таки. Сам бы и сходил.
— Да куда я пойду, ты видишь — колики меня замучили, шагу сделать не могу, ажно пополам сгибает.
— Жрать надо меньше! Нажресси и стонешь, как раненый мерин.
— Это ты что? Намекаешь, что я на твои, что ли, жру? Да я ж всю жизнь горбатился! Это уж сейчас прижало. Я себе на тарелку супа заработал и пенсия-то у меня побольше твоей будет, а то, что ты полы ходишь мыть, так это от жадности своей. Думаешь, что тебя на тот свет с деньгами пустят?
— От дурак-то, да разве я себе? Помру-то, так хоть дочке да внучке что-то да останется. Может, хоть когда добрым словом вспомнят…
— Зять тебя добрым словом вспомнит. Как раз ему на месяц хватит твоих капиталов.
— Тьфу, поперечина старая, ему слово, а он тебе десять…
Старики раздраженно разошлись спать. Нина Трофимовна пошла к внучке, а дед еще долго ворочался на кровати, вздыхал и озабоченно трогал живот.
Через пару дней Нина Трофимовна с сумкой и внучкой пошла сдавать посуду.
Старый магазин «Светофор» был популярен в округе. Орсовское снабжение позволяло выставлять на витрины болгарские компоты и маринады, куриц, а иногда и колбасу. Правда, в этом случае невесть как оповещенное население окрестных кварталов занимало очередь с шести утра. Зная, что давать будут не больше килограмма в руки, почти все тащили с собой детей. Те, что помладше, спали на руках у матерей в темной тишине толпы, старшие устраивали тут же игры или драки и, одергиваемые окриками, понуро возвращались в очередь, чтобы через пару секунд опять улизнуть. Когда наконец с той стороны начинал скрежетать засов, толпа напрягалась, все становились собранными и немного торжественными и, нервно оттесняя друг друга, втискивались в магазин.
Сегодня в «Светофоре» было буднично. На крыльце зеленого дома, обитого вагонкой, спорили мужики.
— Да хрена ли твоя «Яблочная»? На два глотка, и нет ее, и хоть бы хрен! Ерша надо!
— Херша! Ты посчитай сперва, а потом говори. На ерша еще тридцать копеек не хватает!
— Не ссы ты, щас найдем. О, Вадик, — окликнул кого-то апологет ерша, и спор прекратился мгновенно.
Бутылку поставили в ячейку ящика и отволокли его в подсобку. Там было холодно и накурено. Грузчик сел на мешок перловки, скинул верхонки и задумался.
***
В этой подсобке бутылка прожила два дня, на третий она опять прибыла на пивзавод. И опять гулкий моечный цех.
— Ну, отгуляли?
— Ой, да не говори, слава тебе, Господи!
— Народу-то много было?
— Да все, кого звали, кроме тебя!
— Ну, видишь, как оно вышло-то, все некстати.
— Да не говори.
— Ну, как отгуляли-то?
— А хорошо. Свидетелю тока руку сломали, и все.
— О как!
— Да невесту-то воровали. В другой подъезд утащили, а мой-то с другом побежали отбивать, ну, тому руку дверью и прищемили. Да он тока на второй день и заметил, когда рука опухла. Пиджак не мог одеть.
— Что подарили-то молодым?
— Ну, те родители квартиру купили кооперативную. Да я тебе говорила. А я — холодильник. Сватья-то добрая змея оказалась, все повторяла на свадьбе — ну, молодые на все готовое придут, не то что мы жили. Одни родители квартиру, другие — холодильник. Это она намекала, что мы подарок-то бедный сделали. Так не все же воруют-то, как они.
— Да ты что? Воруют, что ли?
— А ты думаешь, быков-то они на мясо сами выкармливают? Да в общем стаде, колхозном. И корма прут оттуда же.
— От жуки!
— Да уж дадут они моему жизни-то, чувствую…
А потом опять — склад.
— Юрбан, слышь, у тебя брат же вроде в больнице работает?
— Но, санитаром. В дурке, а что?
— Он уколы умеет ставить?
— Ты что! Он психов там охраняет, чтобы не разбежались. А ты что, намотал, что ли, на болт чего?
— Да Людка, прошмандовка…
— Это что, тогда, что ли, когда ты трояк занимал у меня?
— Но. После кино ко мне пошли, ля-ля, тополя… закапало, короче.
— А она что?
— «А что, я думала, что вылечилась». Прошмандовка. Хорошо хоть порошок дала, только вот колоть некому…
— Мне один рассказывал, как определить — больная баба или нет. Надо там внизу рукой надавить ей, если больно будет — точно трипперная.
— Да теперь… дави не дави, короче, не знаю, что делать…
***
Налитая «Жигулевским» пивом, с пришлепнутой на горлышко этикеткой в виде толстого желто-синего полумесяца, бутылка приехала в гастроном на улице Калинина. Он располагался в бывшей купеческой постройке, в угловом здании. Крашеные желтые стены, традиционный шахматный кафельный пол: желтое с бежевым, в шахматном же порядке банки с «Завтраком туриста» на мраморной стойке за продавцом и пустота на прилавках мясного отдела. Редкие в утренние часы покупатели выбивали чеки в кассе и меняли их в отделах на хлеб, пирамидальные красно-синие пакеты молока и кульки из серой бумаги с крупами, макаронами и развесными конфетами. Продавщица с ярко-зелеными тенями на веках, в крахмальном кокошнике набирала весовой товар алюминиевым совочком и насыпала его в те самые кульки, грохая на другую площадочку весов «Тюмень» толстенькие гирьки. К одиннадцати часам у винного отдела собралось человек тридцать. Почти все — с одинаковым нездоровым блеском в глазах. Некоторые уже давно перешли в разряд хронических алкоголиков, некоторые только начинали движение в этом направлении и оправдывали себя сложными жизненными ситуациями, заключая оправдание в формулу: «Не мы такие, жизнь такая». А некоторые просто попали в кратковременный штопор бытия. Но цель сейчас была у всех одна.
Четыре друга, живущие на Марсе в двадцать втором веке, устраивают разборки в институте Цифровых Технологий после чего ребятам приходится бежать от полиции. В полузаброшенных коммуникациях Марса они находят игровые импланты Древних. Игра начинается! Рой угрожает человечеству! Загадочные аскари, безмолвно наблюдают. А на Марсе зреет мятеж. Что делать нашим героям, если восемнадцати миллиардам человек, населяющим солнечную систему, угрожает быстрое и гарантированное уничтожение? Содержит нецензурную брань. Обложку на этот раз делал не я, а Елена Бабинцева, за что автор выразил ей глубочайшую признательность.
Колесо времени завершило свой оборот, цепь Равновесия сместилась в сторону Тьмы и Хаоса. Габриэл Восставший — так его зовут, архангела, который дерзнул бросить вызов самому Триединому. Его любимую убили, а дочь растёт, не зная, кто её родители. Сам же Габриэль канул в Бездну, вместе с остатками воинства. Но зреет новая война, теперь Тёмная империя строит планы о вторжение в Протекторат святой веры. А дочь Габриэля по нелепому стечению обстоятельств попадает в самую гущу событий. Сможет ли Габриэль выбраться из Бездны? А его дочь спасти мир, принадлежащий ей по праву? Обложку на этот раз делал не я.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Повесть «Река Лажа» вошла в длинный список премии «Дебют» в номинации «Крупная проза» (2015).
Написанная под впечатлением от событий на юго-востоке Украины, повесть «Мальчики» — это попытка представить «народную республику», где к власти пришла гуманитарная молодежь: блоггеры, экологические активисты и рекламщики создают свой «новый мир» и своего «нового человека», оглядываясь как на опыт Великой французской революции, так и на русскую религиозную философию. Повесть вошла в Длинный список премии «Национальный бестселлер» 2019 года.
Тревожные тексты автора, собранные воедино, которые есть, но которые постоянно уходили на седьмой план.
Автор, офицер запаса, в иронической форме, рассказывает, как главный герой, возможно, известный читателям по рассказам «Твокер», после всевозможных перипетий, вызванных распадом Союза, становится офицером внутренних войск РФ и, в должности командира батальона в 1995-96-х годах, попадает в командировку на Северный Кавказ. Действие романа происходит в 90-х годах прошлого века. Роман рассчитан на военную аудиторию. Эта книга для тех, кто служил в армии, служит в ней или только собирается.
«…Любое человеческое деяние можно разложить в вектор поступков и мотивов. Два фунта невежества, полмили честолюбия, побольше жадности… помножить на матрицу — давало, скажем, потерю овцы, неуважение отца и неурожайный год. В общем, от умножения поступков на матрицу получался вектор награды, или, чаще, наказания».