Приключения «чебурашки» - [15]
Затягиваясь «Явой-100» и выпуская дым, шатенка мысленно приплюсовала лейтенантские 240 рублей к своим 160, которые она получала, работая в комбинате бытового обслуживания, и еще раз оглядела юного офицера.
Обратный путь бутылка проделала все в том же проволочном ящике в подсобке вагона-ресторана. Никто не тревожил ее, и, когда она в который раз очутилась на комбинате, замкнулся очередной круг ее жизни.
***
На составленных в ряд столах стояли чашки с рисом и изюмом, высились стопкой блины, поодаль, на серванте, толпились стаканы с темным киселем и ждали пустые стопки. Бутылка, наполненная минеральной водой, стояла с другими такими же «чебурашками» на давно не крашенном, облупившемся подоконнике. Тихие женщины сновали из кухни в комнату, ставя на столы тарелки и кладя ложки. Наконец в квартирку стали прибывать люди. На сервант, стекла которого дребезжали в такт многочисленным шагам, поставили большую фотографию пожилой женщины с недобрыми губами и таким же взглядом. Все сели. Полная тетка в черной кофте поднялась и сказала:
— Прошу помянуть всеми нами любимую Веру Тимофеевну Калачеву.
Все тоже встали, выпили водку, сели и потянулись к тарелкам. Вставали еще два раза. Потом разговоры стали громче, с кухни принесли котлеты и картофельное пюре, в углу стола кто-то коротко засмеялся, и на него уже не зашикали. Потом маленький, с расплывчатым лицом и прыгающими бровями мужичок сказал неожиданно сильным баритоном:
— А вообще, Вера Тимофеевна была веселой женщиной и все хотела, чтобы у нее на поминках спели веселую песню, — и было видно, что это он сам придумал только что, уж больно хорошо ему было сейчас, песня сама лезла из горла с покрасневшим кадыком.
Несколько человек за столом оживились и сели прямее, раздалось откашливание. Но кто-то, самый трезвый и разумный, сказал:
— Да сейчас петь-то язык не повернется.
Разошлись в семь часов. В квартире остались двое — круглолицая женщина тридцати лет и ее узкий большеносый супруг со впалыми щеками. Он периодически выходил из туалета, полоскал рот в ванной, усаживался на диван и мотал головой.
— Ну, и куда ты столько пил? — яростно моя пол, спрашивала жена. — Тоже мне, куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Что ты все за Ергиным гонишься, у него здоровья на пятерых тебя хватит. Знаешь же, что тебе пить нельзя, с гастритом твоим.
— Ну, мать-то помянуть надо было. Все-таки такой день… — Он помолчал, потом глянул на фото и в никуда сказал: — Отмучилась наконец-то…
Жена тоже остановила работу, прислонила швабру к стене и ответила:
— Да уж… еще не известно, кто отмучился. Она или мы.
— Валя, ну чего ты так-то уж…
— А как, Сема? Как еще-то? Вот мне только тридцать, а я старухой себя ощущаю. Уж не к месту, прости господи, но она же каждый день кровь пила мою по капельке все десять лет. А померла-то заметил, когда? Когда мы от нее переехали! Не на ком стало отыгрываться за жизнь свою. А внучку как ненавидела! Все забыл, да? Конечно, ты ее боялся всю жизнь, за дочку ни разу не заступился, кулаком по столу не грохнул, чтобы язык она свой укоротила. Не мужик, а… Да ну тебя совсем. Болит живот-то?
— Да… крутит.
— На вон, минералку-то попей, полегчает.
Пустые бутылки, оставшиеся после поминок, забрала соседка снизу. Ей понемногу помогал весь подъезд — была она инвалидом второй группы, да имела на иждивении такого же больного сына. Ей приносили ношеные вещи, старую посуду, делились осенью дачным урожаем, на Новый год подкидывали замороженные пельмени и мандарины. За это она поливала цветы в отсутствие хозяев, кормила и выгуливала животных и даже сидела с детьми — ей доверяли. И никто не мог представить подъезда без сутулой, чуть шепелявящей тети Риты со светло-голубыми детскими глазами.
Утром Рита кормила голубей у мусорных баков. Птицы знали ее и садились к ней на плечи и руки, хватали хлебные крошки, лезли клювами в рот, клокотали и дрались друг с другом. Рита смеялась и шепелявила:
— Кусайте, кусайте, холосые мои!
Вокруг баков бегал и смеялся слюнявый сын. Голуби его не боялись.
А когда серая бескровная старуха с третьего этажа потравила птиц ядовитым пшеном (за то, что голуби гадили с крыши на сушащееся белье), то Рита ползала на коленях по пыли, поднимала мертвых голубей одного за другим и сухо, без слез, выла среди прозрачного сентябрьского утра:
— У… убый…. убили! Пти-и-и-чек! Су-у-у-уки е-е-е…ы-ые!
Сын в это время подкидывал трупики и кричал:
— Ети!!! Ну ети!!! Мама, це он не етит?
Бутылка простояла у Риты до лета. Уже осыпались черемухи и яблони, доцветала сирень. Бабушки у магазинов продавали редис и лук. Город спасался от жары у воды на городских пляжах. Там и забыла бутылку Рита. Она, выгуливая сынка, набрала в нее воды с сиропом от прошлогоднего варенья да и забыла опорожненную «чебурашку» на сером песке пляжа, у зарослей ивы. Рядом валялась пачка из-под сигарет «Стюардесса», обрывок газеты «Красная звезда» с жирными пятнами от копченой рыбы. Одно пятно легло на лоб министра обороны СССР, другое покрывало набранную мелким шрифтом заметку об очередном испытании ядерного оружия на Семипалатинском полигоне.
Четыре друга, живущие на Марсе в двадцать втором веке, устраивают разборки в институте Цифровых Технологий после чего ребятам приходится бежать от полиции. В полузаброшенных коммуникациях Марса они находят игровые импланты Древних. Игра начинается! Рой угрожает человечеству! Загадочные аскари, безмолвно наблюдают. А на Марсе зреет мятеж. Что делать нашим героям, если восемнадцати миллиардам человек, населяющим солнечную систему, угрожает быстрое и гарантированное уничтожение? Содержит нецензурную брань. Обложку на этот раз делал не я, а Елена Бабинцева, за что автор выразил ей глубочайшую признательность.
Колесо времени завершило свой оборот, цепь Равновесия сместилась в сторону Тьмы и Хаоса. Габриэл Восставший — так его зовут, архангела, который дерзнул бросить вызов самому Триединому. Его любимую убили, а дочь растёт, не зная, кто её родители. Сам же Габриэль канул в Бездну, вместе с остатками воинства. Но зреет новая война, теперь Тёмная империя строит планы о вторжение в Протекторат святой веры. А дочь Габриэля по нелепому стечению обстоятельств попадает в самую гущу событий. Сможет ли Габриэль выбраться из Бездны? А его дочь спасти мир, принадлежащий ей по праву? Обложку на этот раз делал не я.
Люди не очень охотно ворошат прошлое, а если и ворошат, то редко делятся с кем-нибудь даже самыми яркими воспоминаниями. Разве что в разговоре. А вот член Союза писателей России Владимир Чистополов выплеснул их на бумагу.Он сделал это настолько талантливо, что из-под его пера вышла подлинная летопись марийской столицы. Пусть охватывающая не такой уж внушительный исторический период, но по-настоящему живая, проникнутая любовью к Красному городу и его жителям, щедро приправленная своеобразным юмором.Текст не только хорош в литературном отношении, но и имеет большую познавательную ценность.
Книга современного итальянского писателя Роберто Котронео (род. в 1961 г.) «Presto con fuoco» вышла в свет в 1995 г. и по праву была признана в Италии бестселлером года. За занимательным сюжетом с почти детективными ситуациями, за интересными и выразительными характеристиками действующих лиц, среди которых Фридерик Шопен, Жорж Санд, Эжен Делакруа, Артур Рубинштейн, Глен Гульд, встает тема непростых взаимоотношений художника с миром и великого одиночества гения.
Июнь 1957 года. В одном из штатов американского Юга молодой чернокожий фермер Такер Калибан неожиданно для всех убивает свою лошадь, посыпает солью свои поля, сжигает дом и с женой и детьми устремляется на север страны. Его поступок становится причиной массового исхода всего чернокожего населения штата. Внезапно из-за одного человека рушится целый миропорядок.«Другой барабанщик», впервые изданный в 1962 году, спустя несколько десятилетий после публикации возвышается, как уникальный триумф сатиры и духа борьбы.
Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.
Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.