Прикид - [93]

– Как насчет того, чтобы заняться сегодня любовью? – как-то спросил Ральф. С таким видом, точно предлагал мне пирожное.

– Нет, спасибо, дорогой. Только не сегодня, – ответила я. И мы откатились друг от друга, каждый на свою половину кровати.

Было холодно. Ральф спал в пижаме. Я смотрела в потолок.

Иногда ночью, лежа без сна, я думала о Джоше, представляла, что он во мне. Тело мое принадлежало ему. Но его рядом не было. Это были долгие часы, во время которых я старалась понять, что теперь делать. И, так и не найдя ответа, в конце концов засыпала.

А утром подавали завтрак.

Джош снова путешествовал. По его словам, я была здесь ни при чем – просто подвернулась работа, от которой он не мог отказаться. Нужны были деньги, платить за школу Джессики, купить новую камеру и еще бог знает что…

Но дело было именно во мне, это я точно знала. Он сделал шаг мне навстречу, а я трусливо отступила. Джош был не из тех, кто добивается того, чего хочет, напрямую. Об этом свидетельствовали многие его поступки, к примеру, полет во Францию, тот факт, что он дал мне ключи от квартиры, занялся рекламой, чтобы быть поближе ко мне. И он прекрасно знал, что я это понимала, – то был еще один своего рода подтекст. И, игнорируя все эти поступки, я тем самым его отвергала. Вот он и решил отступить. Я чувствовала, как он расчищает для себя пространство, возвращается к прежней жизни. Он был свободен, я – нет. Все очень просто…

Я старалась не ревновать. Да и какое право имела я на его преданность и верность? Иногда он оставлял мне в квартире записку, сообщал, когда должен вернуться. Иногда я даже не знала, что он уехал. Узнавала об этом, лишь увидев снимок Сараево в одной из газет. На меня смотрели дикие, искаженные болью и яростью лица. То был почерк Джоша, и меня охватывал ужас. Он жил в опасности, я продолжала существовать с Ральфом. Вот абсурдность ситуации! Они напоминали мне двух людей, забежавших под козырек укрыться от дождя, Ральф и Джош. Когда входил один, места для другого уже не оставалось.

– Да я привык… быть один, – как-то заметил он после очередного своего возвращения.

Мы занимались любовью. Рука его лежала у меня на груди. Он улыбался. Лежал на боку, опершись на локоть, и смотрел на меня.

Но что это значит – быть одним в Сараево, подумала я. Быть одним, когда за каждым углом может скрываться снайпер, целящийся тебе в грудь или голову.

Затем как-то утром, зайдя в квартиру, я обнаружила, что его там нет. Он меня не ждал, записки тоже не было. Я прошла в спальню. Постель не застелена. На подушках две вмятины, на полу валяется бюстгальтер. Меня замутило.

А ведь я даже не знала, где и с кем он может быть!..

Если под словами «быть один» Джош подразумевает именно это, видеть его больше не желаю. И в то же время я словно слышала его голос, не то чтобы укоряющий, но беспощадно правдивый: «Но ведь ты живешь с мужем, Анжела!»

То был, наверное, худший день в моей жизни. Именно тогда я поняла, что теряю – возможно, уже потеряла – Джоша…

А вечером мне предстояло присутствовать на премьере Ральфа в Вест-Энде. Последнее место, где мне хотелось бы оказаться… Что окончательно достало меня, так это показная любезность и предупредительность Ральфа. Он зарезервировал мне лучшее место. В театре было битком – по городу определенно распространились слухи знатоков, что пропускать данное мероприятие не стоит. Мужчины, которых я едва знала, подходили ко мне до начала представления и говорили самые лестные вещи о Ральфе. Потом, оглядев с головы до ног, осыпали комплиментами и меня. Все это были люди известные, так называемый бомонд. Театральные агенты, критики, продюсеры – словом, те самые типы, которые старательно избегали нас все эти годы. Теперь же они улыбались, говорили намеками, давали понять, что будущее Ральфа целиком в их потных ручонках. Мне хотелось вцепиться им в глотки и задушить.

– Да, у него прекрасные рецензии, не так ли? – три или четыре раза вежливо произнесла я.

Я прошла на свое место. Программка оказалась оформлена еще роскошнее, чем брайтонская. Однако, мельком отметив, что и в ней красуется все та же фотография Ральфа в образе юного покорителя женских сердец, я больше ею интересоваться не стала. И вместо этого принялась разглядывать публику. Внимание мое привлекла женщина, сидевшая левее и в нескольких рядах впереди меня. Примерно моего возраста, может, чуть старше. Невероятно стройная, полное отсутствие грудей и облако белокурых кудряшек, окаймлявших кукольное личико с такими огромными голубыми глазищами, что я поймала себя на мысли: а не захлопываются ли они автоматически всякий раз, когда она ложится на спину. Она, похоже, тоже была одна.

Лишь когда поднялся занавес, в голове у меня словно звоночек прозвонил. Я точно видела ее прежде. Вот только где?.. Я принялась вспоминать. В магазине? Она вполне могла быть моделью… Нет, вроде бы не в магазине. Я перебирала варианты. Может, в парикмахерской? В ресторане у Ренато? В школе у Рейчел? Тоже вроде бы нет…

И я сосредоточила свое внимание на спектакле. Ральф был просто изумителен – это несомненно. Он отточил и отполировал роль до мельчайших деталей, до блеска. Он был так убедителен. Так страстен. Так печален. Так трогателен. Публика заводилась от его игры. Я физически ощущала, как в темноте зала сгущается напряжение. Я следила за тем, с каким завораживающим мастерством произносит он свои реплики, модулируя голос, пока тот не приобрел почти мистическое звучание. Такие знакомые слова и фразы, про себя я произносила их вместе с ним: «Я для себя уже ничего не жду, не люблю людей… Давно уже никого не люблю».