Приказано обезвредить - [8]

полковник милиции в отставке «АЛМАЗ» ВЫХОДИТ НА СВЯЗЬ

Весной 1931 года я работал в уголовном розыске Ленинградского городского отделения милиции. С группой оперативников нам удалось задержать вора — угрюмого парня со странной кличкой Весельчак. Ночью он проник в ювелирный магазин. На допросе упорно молчал или ограничивался короткими «да» и «нет». Из саквояжа Весельчака были изъяты десятка два золотых колец и пригоршня бриллиантов.

— Ну и кому все это предназначалось?

Начальник угрозыска уже несколько раз повторил свой вопрос.

Задержанный криво улыбнулся.

— Богатым дамочкам.

— Рискованно, Весельчак. Одна дамочка скажет другой, та — третьей. И тебя через час возьмут с поличным.

— Нет, — Весельчак неожиданно разговорился.

— Возьмут, возьмут. А впрочем, это уже не имеет никакого значения. Здесь ценностей больше, чем на 100 тысяч рублей. Хищение в особо крупных размерах. В общем, пиши прощальное письмо шефу, — я видел, что мой начальник уже теряет терпение.

Арестованный побледнел. По нашей картотеке он не проходил, похоже, был новичком в воровском деле. Такой на допросах долго «форсить» не будет. И верно, лицо Весельчака постепенно из угрюмого превращалось в растерянное. Нижняя губа дрожала. В глазах — неприкрытый страх.

— Что мне будет?

— Суд решит. Но поблажек не жди.

— А если я все расскажу? — задержанный уже просительно смотрел в глаза начальнику отдела.

— Рассказывай, парень, все, как было.

…Звали задержанного Дмитрий Горелов. Он приехал в Ленинград месяц назад. Родственник, у которого думал остановиться на время, как оказалось, умер. В его квартире жили чужие люди. Долго парень бродил по городу в поисках ночлега. Пришлось вернуться на вокзал. Что было делать? Решил купить обратный билет и совсем упал духом: денег в кармане не оказалось. То ли потерял, то ли вытащили в городской толчее. Как прибитый, сел на скамейку и заплакал от обиды.

— Ты чего нюньки распустил? — услышал вдруг рядом.

Поднял голову. Перед ним стоял высокий черноволосый мужчина в дорогом пальто и шляпе.

— Деньги украли, — ответил Дмитрий.

— Поди и есть хочешь? — спросил незнакомец.

Горелов кивнул. Есть действительно очень хотелось.

После сытного обеда, предложенного ему Виктором Ивановичем, его новым знакомым, Дмитрий повеселел. С восхищением слушал рассказы Виктора Ивановича о городе, во всем с ним соглашался. Потом они поехали на Васильевский остров к доброй старушке Пелагее, согласившейся взять Горелова в квартиранты.

— Мне бы на работу устроиться… — заикнулся было Горелов.

— А ты ведь уже устроился, — рассмеялся его благодетель. — Отныне будешь моим помощником…

Шли дни, Виктор Иванович в доме Пелагеи больше не появлялся. С Дмитрием они встречались на Невском проспекте. Там и открылся незнакомец, кто он такой. «Изымаю у государства драгоценности и продаю их богатым дамочкам», — так объяснил он Дмитрию свою работу. Начальник уголовного розыска на этом месте рассказа задержанного пристально взглянул на меня, и я понял, что у него возникла какая-то идея.

— Послушай, Весельчак, — сказал он, — может, и у твоего Виктора Ивановича есть какая-то кличка?

— А как же! — качнул головой Дмитрий. — Понятно, есть. Барон! Я даже как-то переспросил его, мол, не из «бывших» ли? Но он на это лишь рассмеялся и окрестил меня Весельчаком…

Задержанного увели. Была уже поздняя ночь. Мы распахнули окно. Живительная прохлада полилась в кабинет.

— Итак, что мы имеем, товарищ Долотов? — обратился ко мне начальник. — По всей видимости, у Барона есть несколько таких, как Дмитрий, «пахарей» — добытчиков золота и бриллиантов, которые он через подставных лиц реализует богатым клиентам.

— Но почему через подставных? — не понял я.

— А зачем ему рисковать? — Пусть других хватает милиция, он всегда в стороне. Ну, а теперь о другом. Кому может сбывать драгоценности Барон? Большие деньги могут быть только у иностранцев. Улавливаешь мысль?

— Значит, посредники Барона имеют связь с иностранцами?

— Вот именно.

— Но где они могут с ними встречаться? В ресторанах?

— Исключено. Там иностранцы на виду. Я думаю — встречи такие возможны в театрах, и скорее всего в Колонном зале Зимнего.

Следует сказать, что в начале 30-х годов Колонный зал Зимнего дворца по субботам широко распахивал двери для ленинградцев. Здесь устраивались молодежные вечера, работали буфеты. Сюда охотно приходили даже иностранцы: дипломаты, представители консульств, торговых фирм с женами. Гремела музыка, кружились пары.

— Пожалуй, да, — согласился я с предположением своего начальника.

— Бери, товарищ Долотов, с собой трех оперативников и завтра же отправляйтесь в Колонный зал, — приказал он.

— Сегодня, — улыбнулся я. — Ведь уже четвертый час утра, суббота.

В назначенное время мы подошли к Зимнему. Окна, где располагался Колонный зал, уже сверкали огнями. Отправив своих помощников наверх, я задержался у подъезда. Ничего подозрительного не заметил. Вот подкатил сверкающий лимузин. Из него вышел какой-то иностранец в цилиндре, открыл заднюю дверцу машины, помог выйти молоденькой девице в длинном черном платье. На пальцах спутницы блестели кольца с драгоценными камнями. За парой с веселым хохотом пробежали парень и девушка. Это, похоже, наши, фабричные ребята. Но вот мое внимание привлекла пролетка с кожаным верхом. Кучер едва сдерживал горячего рысака, нетерпеливо перебирающего ногами. Из пролетки никто не выходил. Возможно, она за кем-то приехала? Сейчас по ступенькам спустится пара, и пролетка умчится. Однако никто не спускался. И тут я заметил огонек папиросы. В экипаже кто-то был.