Приказ - [39]

Марошффи понял, что будет лучше всего, если он примет предложение Петера, но ему все-таки хотелось узнать, какую плату с него попросят хозяева за гостеприимство. Петер же продолжал:

— Сейчас мы пока ни о чем тебя просить не будем. Когда придет время, ты сам примешь решение, как тебе поступить. — Немного помолчав, он уже совсем благодушно заметил: — Поживешь у нас, будем вместе столоваться. С голоду не пропадем. Нам немного надо. — Потом он помрачнел и добавил: — Как видишь, мы живем втроем: я, отец да сестренка. Мать у нас померла в прошлом году от заражения крови. Работала на консервном заводе Манфреда Вейса, там случайно поранила руку о жестяную консервную банку, а к врачу обратилась поздно. Юци, моя младшая сестра, беременна. Наверное, ты уже заметил. У нее был жених Пишта Тоот, отличный парень. Работал на заводе Липтака. К сожалению, он попался в руки жандармам, когда расклеивал листовки. Ну, понятное дело, вначале его отправили в кутузку, в полицию, а потом в тюрьму на улице Конти, там он и умер. Юци же очень гордая, не хочет, чтобы мы ее жалели. Между прочим, — продолжал он, — друг и одногодок жениха Тибор Шарош предложил Юци выйти за него замуж, так ей легче будет воспитывать ребенка, но она все раздумывает и никак не может решиться…

После небольшой паузы он сказал:

— С моим отцом ты уже познакомился, у тебя с ним никаких недоразумений не будет. Посторонние к нам вообще заходят редко, сам можешь догадаться почему. Иногда здесь будут появляться два-три человека, но этим людям можно целиком и полностью доверять. В свое время ты с ними познакомишься… Словом, оставайся у нас. Конечно, тебе надо бы куда-нибудь устроиться на работу, потому что праздно шатающиеся люди здесь, у нас, вызывают подозрение. Я уже подыскал тебе работу. В Кюнке, на свалке, — там компания «Бунзл и Биах» с разрешения военных властей использует на работе военнопленных. В отбросах они пытаются отыскать полезные вещи, вторичное сырье для переработки. Местечко неплохое, власти им вовсе не интересуются, есть там главный распорядитель по имени Фред, он о тебе позаботится. Ему можно полностью доверять. Конечно, — улыбнулся Петер, — место это не очень-то интересное, как-никак все-таки свалка, но уж ты к этому подготовься. Да и не такое страшное это дело, как ты можешь подумать. Там в отбросах роются несколько сот военнопленных, ищут кости, тряпки, бутылки, остатки угля, кокса. Ты там познакомишься с одним русским анархистом, бывшим студентом, зовут его Федор. Он, правда, всячески отрицает, что был кадетом и воевал, но я-то знаю, что так оно и было. Иногда послушать его бредовые идеи довольно интересно. — Тут Петер взял Марошффи за руку и продолжал: — Жизнь — нелегкая штука, Капитан, очень даже нелегкая. И уж поверь мне, тебе будет полезно познакомиться с тем, как здесь живут и работают люди. Правда, работа у тебя будет не из интересных, но это не столь важно, несколько недель ты выдержишь. Пойми, прятаться тебе придется недолго.

Марошффи спросил, откуда у него такая уверенность.

— Не могу тебе объяснить, Капитан, — произнес в ответ Петер, — но я побывал во многих местах и чувствую, как повсюду нарастает гнев обманутых людей. В Братиславе, да и в других словацких городах, где я только что был, ситуация очень напряженная. Все меня спрашивали: ради чего льется людская кровь? кто за все это будет отвечать? Ведь рано или поздно кому-то будет предъявлен счет за погибших и искалеченных! А когда этот счет будет предъявлен, что скажут солдатам, лишившимся здоровья и молодости, которые, помнишь, стояли перед нами в окровавленных лохмотьях? Только то, что они снова должны вернуться домой: кто на завод, кто на свой пропахший навозом клочок земли, — чтобы и там снова терпеливо выслушивать приказы мастеров или управляющего?

Петер разволновался, говорил горячо, и чувствовалось, что люди пойдут за таким пламенным агитатором. Каждое его слово горело страстью и гневом.

— Мне кажется, Капитан, что на севере нашей империи люди прежде других скажут свое решительное «нет» монархии. Вот и надо, чтобы и мы выступили одновременно с ними. — Взгляд Петера стал гневным, и он проговорил убежденно: — Мне поначалу казалось, что война может разложить народ. Одно время что-то подобное и было. Но больше так продолжаться не может. Война как бы уничтожила старый мир, люди очнулись от глубокого сна, вновь обрели способность трезво мыслить. А те, кто мыслит, вскоре начнут действовать. Наступает время рождения нового мира.

Мрачный, торжественный голос молодого Петера Татара звучал в ушах Марошффи как «Реквием» Брамса, музыка, в которой заложена вера в счастье, в которой нет места для скорби. Альби слушал как зачарованный, веря, что в последующие дни произойдет нечто удивительное. Он окончательно решил для себя, что останется в этой лачуге на Заводской улице… Пока останется…

*

Все получилось так, как планировал Петер. Марошффи стал ответственным за ведение работ на свалке «Чери», где он сразу же обогатил свой ум множеством новых фактов и впечатлений. Он привык к отведенному ему топчану в доме Татара, привык к пище, которой питался вместе со всеми членами семьи Татара, полюбил людей, с которыми ему пришлось делить кров над головой. Однако в душе его продолжалось брожение, он по-прежнему испытывал самые противоречивые чувства. Вот уже десять дней, как он жил на Заводской улице и работал помощником Фреда на свалке.