Прикасаемый - [5]

— Ты не можешь меня ударить, — повторил он. — Поверь.

Он отвернулся и принялся изучать другую сторону комнаты, поднимая предметы пока двигался. Все получало насмешливый и почти критичный взгляд. Три журнала Popular Science[2] лежали на кофейном столике, пылесос, который я прислонила к одной стене, даже липкий пульт от телевизора между двумя подушками на диване. Он остановился у полки на стене, заполненной DVD-дисками, вытаскивая один и изучая его.

— Это твоя семья? — Он поднес коробочку ближе и сузил глаза, переворачивая ее в руках несколько раз.

— Ты спрашиваешь, — я приподнялась на носочках и посмотрела на коробочку в его руках. С обложки на меня смотрела Ума Турман, одетая в свой легендарный желтый мотоциклетный костюм, — родственница ли мне Ума Турман?

Может, он не псих. Может, он был на вечеринке. Я пропустила запуск Джелло, а он, очевидно, нет.

— Зачем тебе их фотографии, если они не твоя семья?

— Серьезно, из-под какой скалы ты выполз? — Я указала на маленькую коллекцию рамок на полке и сказала: — Вон фотографии моей семьи.

Ну, кроме мамы. Отец не держит ни одной ее фотографии в доме. Я кивнула на DVD-диски и добавила:

— А это актеры. Из фильмов.

— Очень странное место, — он показал на первое фото. Я и мой первый велосипед, ярко-розовый Huffy[3] с блеском и белыми буквами. — Это ты?

Я кивнула, съежившись. Розовые кроссовки, толстовка HeeloKitty и розовые ленты, привязанные к концу каждой косички. Отец каждый день использует это фото, чтобы показать, как низко я пала. От блондинки с милым личиком и задорными косичками, его солнечной улыбчивой девочки, до кого-то с проколотыми носом и бровью, с растрепанными светлыми волосами впереди с несколькими черными прядями. Мне нравилось думать, что если бы мама была жива, она бы гордилась женщиной, которой я стала. Сильной и независимой, я не мирилась ни с чьим дерьмом. Включая отца. Такой я представляла ее, когда она была жива. Старшая, более красивая версия меня.

Я снова посмотрела на запечатленную сцену в руках Кайла. Я ненавидела это фото, велосипед был последним папиным подарком, который он вообще мне покупал. День, когда он его вручил, тот же самый день, когда было сделано это фото, стал поворотной точкой в наших жизнях. На следующий мои отношения с отцом стали рушиться. Он начал задерживаться на работе в юридической фирме, и все изменилось.

Кайл поставил фотографию на место и двинулся к следующей. Его рука остановилась на середине пути, и лицо побледнело. Мышцы подбородка дернулись.

— Это была ловушка, — произнес он спокойно, рука, ослабев, упала.

— А? — я вопросительно проследила за его взглядом. Отец и я на прошлогодний день города, ни один из нас не улыбается. Как я помню, мы не были счастливы по поводу этой фотографии. Но еще меньше мы были счастливы тому, что вынуждены стоять так близко друг к другу.

— Почему не дать им схватить меня на берегу? Зачем вести сюда?

— Позволить кому-то схватить тебя?

— Людям из организации. Людям из Деназена.

Я моргнула, уверенная, что ослышалась.

— Деназен? Как юридическая фирма?

Он снова повернулся к фото.

— Это ведь его дом?

— Ты знаешь моего отца? — Бесценно. Мой страдающий манией величия отец заработал еще одно очко. Один из его случаев, без сомнения. Может быть, бедный лошок, которого он отослал в дом счастья, потому что ясно, ему там и место.

— Этот человек — дьявол, — ответил Кайл, поджав губы. Его голос изменился с удивленного к смертельному за один удар моего сердца, и, сумасшествие или нет, я нашла это своего рода горячим.

— Мой отец — говнюк, но Дьявол? Немного грубо, ты так не думаешь?

Кайл разглядывал меня какой-то момент, делая несколько шагов назад, отступая к двери.

— Я не позволю им больше меня использовать.

— Использовать для чего?

Что-то подсказывало мне, что он говорит не о сравнении сортов кофе. В животе началась изжога.

Его глаза сощурились и излучали такую ненависть, что я фактически отшатнулась.

— Если ты попытаешься не дать мне уйти, я убью тебя.

— Ладно, ладно. — Я подняла свои руки, надеясь показать, что сдаюсь. Что-то в его глазах заставляло поверить в его намерения. Вместо того чтобы быть обеспокоенной, хотя тоненький голосок благоразумия на задворках мозга кричал, что надо бы, я была заинтригована. Это был мой отец. Подружиться и влиять на людей так, что они угрожают убийством. Рада, что такая не только я. — Почему бы тебе не начать с рассказа о том, кто, как ты думаешь, мой отец на самом деле?

— Этот человек — Дьявол Деназена.

— Да. Дьявол. Уловила это раньше. Но мой отец — просто адвокат. Знаю, это само по себе делает его своего рода придурком, но…

— Нет. Этот человек — убийца.

Челюсть упала на пол. Забудьте про яйца, у этого парня булыжники.

— Убийца?

Негнущимися руками Кайл начал снова щелкать пальцами, как он делал это у ручья. Указательным, средним, безымянным и мизинцем. Снова и снова. Тихим голосом он сказал:

— Я наблюдал, как он отдал приказ удалить маленького ребенка три дня назад. Это не то, что делает адвокат, верно?

Удалить? Какого черта, как предполагается, это означает? Я собиралась выпалить другой рад вопросов, но раздался шум снаружи. Машина. На подъездной дорожке.