Прикасаемый - [4]

— Кайл какой?

Вопрос остановил его осмотр и заработал для меня забавный взгляд. В его руках была мамина мозаичная пепельница, сделанная на ярмарке народного творчества за неделю до моего рождения. Она выглядела безвкусной и дешевой, но я все равно боялась, что он может уронить ее.

— Что насчет твоей фамилии?

— Она мне не нужна, — ответил он и вернулся к изучению. Как будто он искал что-то. Выделяя каждый элемент в комнате по отдельности, будто он мог содержать в себе какой-то ключ к разгадке массового убийства, или, может быть, он искал пастилки для свежего дыхания.

— Очень по-голливудски. — Я подняла корзину для белья с пола, поставила ее на кушетку и рылась в ней, пока не нашла пару отцовских штанов и старую футболку. — На. Ванная наверху, вторая дверь справа. Там должны быть чистые полотенца в шкафу на первой полке, если хочешь принять душ. Не торопись.

Пожалуйста, не торопись.

Это был бы идеальный способ отплатить отцу за то, что заставил меня кусать себе локти после побега на прошлой неделе. Плюс, это не так тяжело, потому что Кайл умопомрачительный красавчик.

Он не пошевелился, чтобы забрать у меня одежду.

— Слушай, не беспокойся, ладно? Отец не должен вернуться домой некоторое время, а ты покрыт всякой фигней и грязью.

Я положила одежду перед ним и шагнула назад, чтобы достать себе джинсы из корзины.

Не отрывая взгляда от меня, он взял одежду в руки. Его выражение лица было столь глубоким, что мне пришлось напомнить себе дышать. Что-то в том, как он наблюдал за мной, заставило мой живот сделать маленький кувырок. Глаза. Должно быть. Кристально синие и решительные. Вид пристального взгляда, который мог заставить девушку выжить из ума. Вид пристального взгляда, который мог заставить девушку выжить из ума, и этим многое сказано. Я не из тех, кто легко ведется на смазливое личико.

Он, казалось, согласился, потому что быстро кивнул и медленно направился из комнаты вверх по лестнице. Несколько минут спустя включился душ.

Пока я ждала, переодела свою грязную одежду и стала варить кофе. Даже если отец не обнаружит странного парня дома, когда вернется, он будет зол из-за кофе. Я не смогла бы сосчитать, сколько раз он говорил мне, что ElInjerto был неприкосновенен. Он даже пытался спрятать его, как будто бы это помогло. Если он хочет, чтобы я оставила в покое его кофе, он должен был бы снова пить KopiLuwak. Ни за что на свете, как бы я ни любила кофе, я не буду пить что-то, сделанное из бобов, на которые гадили древесные крысы.

Я почти закончила сворачивать стираное белье, когда Кайл спустился по лестнице.

— Намного лучше. Ты выглядишь почти как человек.

Штаны были мешковаты, Кайл оказался немного ниже отца, и футболка тоже была большой, но, по крайней мере, он был чистый. Его ноги были все еще втиснуты в мои любимые красные кеды. Они промокли насквозь. Он не снимал их в душе?

— Твое имя? — спросил он, когда спустился, кроссовки хлюпали и выплескивали воду при каждом шаге. Он не снимал их в душе!

— Дэзни, но все зовут меня Дэз. — Я указала на пропитанные водой кеды. — Мм, ты вообще собираешься когда-нибудь снять мою обувь?

— Нет, — сказал он. — Я порежусь.

Может, что-то было неправильно. В городе поблизости есть психиатрическая больница, и не было чем-то неслыханным, что время от времени оттуда сбегали пациенты. Предоставьте это мне: найти самого горячего парня из только существующих и обнаружить, что он псих.

— О. Ну, это все объясняет, да…?

Он кивнул и принялся рассматривать комнату снова. Остановившись напротив одной из маминых старых ваз, ужасно голубой, которую я держала только потому, что она была одной из тех вещей в доме, которые принадлежали ей. Он поднял вазу.

— Где растения?

— Растения?

Он посмотрел снизу и внутри перед тем, как повернуть ее и потрясти, как будто оттуда могло что-то выпасть.

— Здесь должны быть растения, правильно?

Я шагнула вперед и спасла вазу. Он резко отпрянул.

— Тише. — Я осторожно поставила голубого монстра на стол и отошла. Он снова пялился. — Ты ведь не думаешь, что я собираюсь тебя ударить или что-то в этом духе?

В восьмом классе у меня был одноклассник, с которым, как мы позже узнали, жестоко обращались дома. Я помню, он был пугливый, всегда дерганный и избегающий физического контакта. У него были глаза почти как у Кайла, постоянно метались то взад, то вперед, будто нападение было неизбежно.

Я ожидала, что он уйдет от вопроса или будет отрицать его, как-то уклонится. Разве не так делали дети, с которыми плохо обращались? Вместо этого он засмеялся. Резкий натянутый звук, который заставил мой живот сжаться, а волосы на шее встать дыбом.

Это также заставило кровь бежать по венам быстрее.

Он скрестил руки и выпрямился.

— Ты не можешь меня ударить.

— Ты был бы удивлен, — парировала я немного обиженно. Три лета подряд в местном общественном центре самообороны. Никто не ударит эту девчонку.

Медленная, сокрушительная улыбка растянула его губы. Эта улыбка, вероятно, погубила многих девчонок. Темные, лохматые волосы, подвернутые за каждым ухом, были все еще мокрые после душа, ледяные голубые глаза следили за каждым моим движением.