Приходи в полночь - [37]

— Ну же, доктор, — подбодрил он. — Снизойдите на минутку до моих просьб. Я не прошу вас раздеваться. Я только хочу, чтобы вы махнули вашим язычком по губам, как сделали это минуту назад.

Она вспомнила, что сравнивала звук его голоса с бархатным хлыстом. Сегодня в его тоне присутствовало немного сгустившегося воздуха, как будто он разговаривал со стыдливой невестой, которую надо за ручку подвести к сексуальной стороне супружества. Ли не понравилось такое сравнение.

— Вот так? — Кончиком языка она увлажнила верхнюю губу.

Он широко улыбнулся:

— Да, так. Именно так.

И не успела Ли опомниться, как он уже подошел к ней и принялся менять ее прическу, закладывая с одной стороны пряди за ухо, а другую часть волос вздымая высокой волной над лицом. Но что поразило ее больше всего, так это то, что она позволила ему проделать все это. В его действиях сквозила такая естественность, словно он имел право прикасаться к ней любым способом просто потому, что владел безошибочным инстинктом угадывать скрытые тайны женской души.

— Не затягивайтесь так туго, доктор, — сказал он, засовывая палец за воротник. — Всем надо дышать, даже вам.

У Ли никогда не было трудностей с дыханием. А вот если она будет ходить с расстегнутым воротником, то переохладится.

Затем он дотронулся до ее сережки, потрогав колечко пальцами, словно проверяя его могущество. Остро чувствуя прикосновения Ника, Ли ощутила, как его большой палец прошелся по внутренней стороне мочки уха. Это был легчайший намек на контакт, но почему-то натянулись все ее нервы. Она едва подавила дрожь.

Наконец он отступил, любуясь делом своих рук.

— Хорошо, да, так хорошо. А теперь приподнимите юбку, доктор, подтяните ее так, будто вы проверяете, не спустилась ли на чулке петля.

Удивленная Ли опустила глаза, вспомнив инцидент в машине Доусона, когда ее юбка ползла вверх по бедрам, как она вспоминала о нем, о Нике. Теперь она провела ладонью по гладкой ткани облегающей юбки, разгладила ее. Ли сделала это скорее рефлекторно, чем в ответ на его просьбу, но она не ожидала ощущений, которые вызовет это простое прикосновение. Они были захватывающие. Кожа покрылась испариной. Она чувствовала ее под туго натянутым нейлоном чулок, когда начала делать то, о чем он ее попросил, — медленно поднимать юбку. Что же с ней происходит? Ее охватила дрожь, и она закрыла глаза. Только на секунду, сказала себе Ли, чтобы перевести дух.

— Получится великолепная фотография, — сказал он.

Она мысленно представила зажженные лампы, Ника, двигающегося вокруг нее и щелкающего камерой. Она видела это с потрясающей ясностью…

— Ой! — вскрикнула она. Глаза у нее распахнулись, когда она почувствовала укол боли в лодыжке. — Что вы делаете?

Ник с недоумением приподнял брови. Потом они оба быстро посмотрели вниз. Прочь от них удалялась Мэрилин, помахивая хвостом и победно сверкая глазами.

Ник приглушенно рассмеялся:

— Мэрилин… как тебе не стыдно!

Но Ли не обратила внимания на комическую сторону произошедшего. Кошка укусила ее. Она не повредила ей кожу, но лодыжка горела, а на колготках спустилась петля!

— Как вы, ничего? — Монтера, извиняясь, пожал плечами, но в его глазах поблескивали скорее смешинки, чем сочувствие. — Она большая собственница, эта девчонка. Но я ее уже фотографировал.

— Надо же! — сухо отозвалась Ли.

Но втайне она была благодарна Мэрилин. Умное животное положило конец сеансу фотосъемок Ника Монтеры. И к счастью для Ли, ее укусила кошка. А не змея.

Глава 9

— Эфиопское кафе, мама?

Ли огляделась, надеясь подсмотреть, что едят другие представители ищущей острых ощущений толпы, вышедшей на ленч. В ресторане, кафелем и тентами напоминавшем турецкий базар, стоял запах пряной смеси чеснока и имбиря и сотни других экзотических специй, с которыми Аи никогда не сталкивалась.

— Ты когда-нибудь уже здесь бывала? — спросила она.

— Разумеется, дорогая. — Кейт одобрительно проглядывала меню. — Мы с Кенджи были здесь на прошлой неделе. Не бери тушеную верблюжатину. Слишком соленая. А вот тефтели из рыбы и картофеля с карри просто чудесны.

Кенджи был последним открытием Кейт, японский художник, создававший мобили из проводов и автомобильных деталей и нуждавшийся в покровителе почти так же остро, как Кейт необходимо было ощущать себя покровительницей. Ли всегда интересовало, были ли связи ее матери не только творческими, но и сексуальными, но она никогда ее об этом не спрашивала, вероятно, из-за выработавшейся у нее благодаря консультациям привычки не вмешиваться в чужие дела. Кейт, однако, не столь уважительно относилась к частной жизни Ли, вероятно, из-за выработавшейся у нее привычки вмешиваться в чужие дела.

— Я подумала, что будет интересно попробовать что-то новенькое, — заявила Кейт. — Сколько себя помню, по четвергам в половине первого мы всегда обедаем в «Ритц Карлтоне». Ничего хорошего, дорогая. Идешь по жизни как лунатик. Периодически каждый должен брать привычный распорядок дня и вытряхивать из него пыль, как из старого коврика. Возьми его обеими руками, Ли. Возьми и встряхни.

Ли кивнула матери поверх меню.

— Ньеленг? — спросила она, спотыкаясь на незнакомом слове. — Как ты думаешь, что это такое? Наверное, что-то с фенхелем?