Приговоренный к пожизненному. Книга, написанная шариковой ручкой - [2]

Попав в тюрьму, мы вверяем себя непосредственно высшей силе. С одной стороны, это очень страшно и унизительно. С другой стороны, это позволяет установить непосредственный, сердечный контакт меж человеком и Богом.

Вот почему все мы молчим.

Вот почему у нас нет и не будет уголовных арестантских шоу.

Из таинства нельзя сделать шоу.

Таинство не обсуждают — в нем участвуют молча.

Вот почему за многие сотни лет существования российской пенитенциарной системы всего несколько человек подали голос из глубин тюрьмы и каторги: протопоп Аввакум, Достоевский, Солженицын, Шаламов, Гинзбург.

Российского арестанта можно уподобить моряку, потерпевшему кораблекрушение: оказавшись на утлой лодочке посреди бушующего океана, такой бедолага, беспомощный и бессильный, может только вверить себя в руки провидения.

Российского человека сажает в тюрьму не закон, а Божья воля. Она ведет его дальше и дальше, из следственного изолятора — по этапу, с этапа — в зону, из зоны — на свободу. Переживания осужденного преступника глубоко интимны, как интимна молитва.

Вот почему мы молчим.

Общее число граждан, вовлеченных в тюремно-лагерную парадигму, исчисляется многими миллионами: одни отсидели или сидят, другие являются ближайшими родственниками тех, кто отсидел или сидит.

Сам я имею некоторый тюремный опыт. В 1996 году я был обвинен в хищении и просидел год в следственном изоляторе «Лефортово», а затем еще два года — в изоляторе «Матросская Тишина». В 1999 году я был признан невиновным и освобожден в зале суда.

Я никогда не считал себя знатоком тюремной жизни и специалистом в «тюремном вопросе». Но мне удалось написать и опубликовать книгу, она вышла в 2005 году под названием «Сажайте, и вырастет».

С тех пор прошло двенадцать лет. Новой книги о современной русской тюрьме так никто и не сделал.

Теперь такая книга есть.

2

Эту книгу написал житель Иркутска Михаил Захарин.

В 2006 году, в возрасте 27 лет, он был приговорен к пожизненному лишению свободы за совершение убийства в составе организованной преступной группы (банды). Сейчас Михаил Захарин содержится в ИТК «Полярная сова» в поселке Харп Ямало-Ненецкого автономного округа.

Я почти ничего не знаю об обстоятельствах его дела.

В конце книги читатель найдет послесловие, написанное моим другом, московским журналистом Андреем Калитиным. Именно журналист Калитин, однажды получив в руки рукопись Михаила Захарина, счел ее достойной общественного внимания и публикации и обратился ко мне, чтобы я написал предисловие и способствовал выходу этой книги в свет.

В послесловии, написанном Андреем Калитиным, изложены все обстоятельства уголовного дела Захарина, проанализированы протоколы допросов и текст обвинительного заключения. Читатель сам сможет составить мнение относительно виновности или невиновности Захарина.

Мне известно, что Захарин не признал свою вину и до сих пор не признает.

А значит, не имеет права рассчитывать на помилование.

По российским законам, чтобы просить о помиловании, заключенному следует официально признать свою вину и раскаяться. По состоянию на сегодняшний день у Захарина нет никаких шансов выйти на волю. Но свою книгу он написал вовсе не для того, чтобы оправдать себя. И не для того, чтобы привлечь к себе внимание.

Книга начинается с момента ареста главного героя, и далее в ней описывается, как велось следствие и суд, как человек сидел в изоляторах, карцерах, одиночках, как погружался на самое дно.

История, изложенная здесь, — это история мытарств, путь Иова. Это история разнообразных издевательств, пыток, избиений, изощренного и хитроумного физического и психологического насилия, творимого над отдельно взятым арестантом.

Читатель, рискнувший открыть эту книгу, должен укрепиться духом.

Читателя ждут подробные — иногда невыносимо подробные — рассказы о пытках электрическим током, холодом, голодом и жаждой, о пребывании в «пресс-хатах», о бесконечных кровавых экзекуциях и попытках суицида.

Один из фигурантов уголовного дела Михаила Захарина — Павел Баженов — погиб в СИЗО при, мягко говоря, невыясненных обстоятельствах, оставив фактически предсмертное послание, в котором, в частности, рассказывал о пытках и изнасиловании. Второй — Олег Зырянов — выпал из окна третьего этажа здания РУБОПа во время «работы» с ним оперативных сотрудников, выбивавших показания против всей группы.

Эта история примечательна вот чем: она совершенно свободна от патетики.

Она написана не с позиции «я обвиняю».

Она не бьет на жалость, наоборот: автор, прошедший через бесконечные пытки, не только не сломался, но стал сильнее.

Есть в этой книге настоящие имена и фамилии судей, следователей, оперативников, сокамерников. Есть эпизоды, написанные в попытке отомстить и разоблачить, но таких эпизодов — всего два или три.

Автор не ставил перед собой цели вывести кого-либо на чистую воду, добиться чьих-то отставок или увольнений. Эта книга написана не «против тюрьмы», не «против системы», она никого и ничего не разоблачает, как «Архипелаг ГУЛАГ».

Это написано не «против», а «за».

Человек, написавший это, просто решил укрыться в слове. Он сражался за себя. Штука в том, что когда ты пишешь — ты свободен. Ты создатель и обитатель собственного мира. Без твоего разрешения в этот мир не зайдет никакой конвоир или кум.