Приговоренный к одиночеству - [19]
Клыкастый вытаращил на Рика единственный глаз.
— Слышь, а чего я еще о тебе не знаю?.. Чего ты не рассказывал-то?
— Да как-то не пришлось… Представляю, прихожу я такой к вам в отряд и говорю: «Привет! Я — Рик Нортон, Вигге выбрал меня из числа лучших в качестве новобранца в школе мечников. Но вообще, если вдруг кому интересно, раньше я там был чистильщиков говна, приятно познакомиться!..»
Лес все еще маячил впереди, но теперь все чаще стали попадаться островки кустарника. И проезжая мимо одного из них, Бруно вдруг обернулся, натянул поводья. Рик умолк на полуслове, вопросительно приподняв брови, а тот с загадочным лицом указал на куст и негромко проговорил:
— Гляньте, фея!
У корней, сжавшись в комочек и подставив солнцу сгорбленную спинку, действительно поблескивала крылышками плутовка, проснувшаяся от зимнего сна.
Рик его восторга не оценил.
— Поехали отсюда, пока за нами целый рой не увязался, — опасливо заметил он, осторожно объезжая куст. — Не хватало потом по карманам вещи пересчитывать…
— А вот удивительно, — заметил Клыкастый. — Вроде ведь та еще холера, а все равно видеть радостно. Потому что — жизнь!
— Клопы в постели — тоже «жизнь», — проворчал по-стариковски Рик.
— Ну феи — это ж тебе не клопы! — возразил Бруно. — Они как птицы, скорее…
— Да ладно. Вот что у нас клопы делают? Кусаются, раздражают, покоя не дают и с ними толком не поспишь. Ну и чем от них феи отличаются? Только размер покрупней и гадят побольше…
Тем временем они выехали к старой дороге. По краям ее обметало травой, но середина редела рыжеватыми проплешинами.
— Ну что, лошадок погреем? — предложил Клыкастый.
— Да, до темна можно, — отозвался Рик, ускоряя жеребца.
Лес был редкий и светлый, дорога тянулась прямо, как стрела. Солнце клонилось к закату все ниже, и от земли начинала подниматься прохлада, смешанная с солоновато-кислым запахом болота. И тут вдалеке Рик заметил что-то темное и большое в кустах рядом с тропой, какой-то предмет, издали напоминавший короб.
— Повозка? — то ли спросил, то ли сообщил он.
— Сейчас узнаем, — отозвался Бруно.
Приблизившись к месту, все остановили коней.
Это действительно была сломанная повозка — большая, добротная, с крытым верхом. Кусты росли в глубокой канаве у дороги, и, по всей видимости, колесо повозки провалилось в нее на ходу, отчего та завалилась на бок. На дне еще валялись расклеванные птицами и подранные зверьем грязные мешки к какими-то припасами. В траве поблескивала умытая талым снегом и дождями кухонная утварь.
Рик спешился, подошел посмотреть на опустевшую упряжь.
— Все бросили, и налегке уехали?… — проговорил он, повнимательнее оглядываясь по сторонам.
— Не совсем, — сказал Клыкастый, указывая в другую сторону от дороги. Рик проследил взглядом за его рукой и увидел под деревом останки человека, завернутые в лохмотья зимнего плаща.
— Мертвецы на пути — плохая примета, командир, — огорченно добавил Клыкастый и звучно сплюнул.
— У меня всю жизнь так, — заметил Рик, возвращаясь в седло. — Не впереди, так сзади…
— О, дай байку про мертвяков расскажу! — оживился бородач.
— Чувствуется — человек с Кьелла приехал! — блеснул широкой улыбкой Бруно.
— Да не, это древняя. Короче, жила одна молодая вдова…
Все тронулись дальше в путь. Лес темнел на глазах, тени на земле становились все гуще.
— … Траур закончился, к ней другие свататься начали — а та ни в какую. Нет, говорит, и все тут. Ну, один из женихов-то не выдержал, думает, дай-ка подгляжу, что там у нее в доме делается, кого привечает. Ну не бывает, чтобы баба молодая здоровая — и мужика не хотела. Значит, кто-то хаживает. Дай, думает, поймаю. Ну вот сидит он в засаде, глядь — бредет кто-то…
Бруно с тоской вздохнул.
— И ведь были времена, когда такой рассказ в сумеречном лесу мог бы мне нервы пощекотать… А теперь я живьем больше видел, чем ты в байке рассказываешь.
— Эээ, погоди, — махнул на него рукой бородач. — Ты дослушай. В общем, смотрит — а это покойничек из склепа бредет. Ну, короче, муженек наш — в двери, а жених наш — в окно. Затаился, значит, и видит: вдовушка муженька под руку, да в спаленку. По утру мертвец ушел, а бедняга наш вылазит из темного угла и ну скандалить. Говорит, совсем с ума сошла? Разве не лучше когда в спальне живой мужик, теплый да мягкий?
Рик заулыбался, уже предчувствуя развязку.
— А та ему в ответ: э-э, нет, в спальне теплый да мягкий не лучше, лучше — вон, как я муженьку своему зачаровала! Одна беда: он уж год как помер, а мы его все никак плитой сверху накрыть не можем!
Клыкастый выждал паузу, ожидая реакции. Но ответом была только тишина.
— Да ну вас! — обиженно выругался Клыкастый.
— Так не смешно же, — возразил Бруно. — Дай лучше я, про скупердяя расскажу. В общем, жил в одном городе жрец…
Кони глухо стучали копытами по утоптанной тропе, ночь сгущалась, яркая и желтая, как сыр, луна выкатилась из-за деревьев. Байки потекли одна за другой. Голоса становились тише, разговоры — все доверительней, и время шло незаметно. Отблески глаз лесного зверья изредка появлялись в темноте и гасли, ночные звуки весеннего леса хоть и звучали порой совсем близко, но никто так и не решился встать путникам поперек дороги. Перед рассветом остановились ненадолго ноги размять и перекусить, не распрягая лошадей.
Жил-был герой, всех победил, но для этого пожертвовал собой. Через века его вернули к жизни в беспомощном теле. И тут бы ему расслабиться, да люди, оказывается, ненавидят его, а древний враг, которого он победил, вернулся и терроризирует человечество.
Жил-был герой, всех победил, но для этого пожертвовал собой. Через века его вернули к жизни в беспомощном теле. И тут бы ему расслабиться, да люди, оказывается, ненавидят его, а древний враг, которого он победил, вернулся и терроризирует человечество.
Жил-был герой, всех победил, но для этого пожертвовал собой. Через века его вернули к жизни в беспомощном теле. И тут бы ему расслабиться, да люди, оказывается, ненавидят его, а древний враг, которого он победил, вернулся и терроризирует человечество. Вторая книга, начало истории здесь:.
Типичный представитель «золотой» молодежи из-за «пошлой» дележки огромной корпорации безвременно ушедшего отца, оказывается запертым в другом мире. Где оборотни, нежить и прочие твари обычное явление, где слово сильнейшего есть закон, и дороги назад нет. Остается только одно, крепче стиснуть зубы, сжать в руке меч и занять свое место под новым солнцем, нового мира.
Что делать, если вся жизнь - Игра, а ты в ней - неигровой персонаж? Жизнь Кирилла пошла кувырком после жуткой бойни в торговом центре. Все его представления о реальности оказались не более чем иллюзией, а он был втянут в историю, которая грозит изменить весь мир. Выход из Игры не предусмотрен, ведь теперь он - Рыцарь Смерти!
В результате финальной стычки с Айсбергом герой был фактически уничтожен, однако, способности все еще позволяют цепляться за жизнь. Сотворив невозможное, он выводит свои способности за грань объяснимого, но лишь до момента, пока ему не открывается новая, до этого неведомая истина, способная перевернуть и переосмыслить всё, что было с ним на протяжении всей этой долгой истории. Приготовьтесь к шоку и читайте четвертую и заключительную часть литературного сериала «Субъект».
Маховику событий был дан старт, и интересы нескольких могущественных сил сойдутся в жаркой в битве на просторах криминального оплота Игнарсиса. Какие ужасные секреты скрывает станция во мраке собственных недр предстоит узнать новоявленному Омеге. Обложку на этот раз предложил автор.
Что делать если ты попал? Конечно следовать инструкциям! И пусть каждый день приносит всё новые чудовищные открытия и ужасающие разочарования, ты со всем справишься. Ведь инженер это значит легкость и широта мысли, непринужденность переключения от одной инженерной области в другую, и вообще от техники и электроники к биологии и зоологии. Тебе надо всего немного времени и никто и ничто не рискнёт встать у тебя на пути. Если только это время у тебя есть...
Судьба не очень ласково обошлась с Гримбертом, маркграфом Туринским. Он многое поставил на карту в хитрой политической игре - и почти всё потерял. В прошлом властитель человеческих судеб, самоуверенный интриган и тщеславный аристократ, он лишён всех своих титулов и ослеплён, в одночасье превратившись в слепого калеку, вынужденного жить подаянием. Но маркграфа Гримберта подданные не прозвали бы Пауком, если бы он так легко поддавался отчаянию. Он знает, где-то далеко в смертельно опасных Альбах находится то, что поможет ему поквитаться с врагами за все пережитые унижения и, кто знает, может, вернуться в привычное ему место на вершине пищевой цепочки.
Жил-был герой, всех победил, но для этого пожертвовал собой. Через века его вернули к жизни в беспомощном теле. И тут бы ему расслабиться, да люди, оказывается, ненавидят его, а древний враг, которого он победил, вернулся и терроризирует человечество.