Приговор - [44]

Эвьет следовала моим инструкциям и, кажется, уже начала отталкиваться от дна, чтобы поплыть, но вдруг снова поднялась из воды.

– Что случилось? – спросил я, делая шаг в реку.

– Ничего, – сердито ответила она.

– А все-таки?

– Ну… – она старалась не смотреть на меня, – когда вода перед самым лицом, потерять опору под ногами… знаю, что надо, а…

– Помни, здесь ты можешь в любой момент снова достать до дна.

– Да умом-то я понимаю! – воскликнула Эвьет несчастным голосом. – Но… Ладно, сейчас я соберусь. Скажи, Дольф, ты будешь сильно презирать меня, если у меня не получится?

– Ну, из-за…

– Нет, ты скажи, что будешь! – гневно перебила баронесса. – Скажи, что и смотреть на такое ничтожество не захочешь! А впрочем… ты прав насчет самого строгого судьи. Главное, что я сама себя буду презирать!

И она, сжав губы в линию, снова присела в воде – а затем резко оттолкнулась и забила по воде руками и ногами.

– Плывешь! – крикнул я. – Молодец! Не останавливайся!

Она проплыла около трех ярдов, прежде чем снова встала на дно, шумно выдохнула и откинула с лица мокрые волосы, демонстрируя широкую улыбку.

– Власть над желаниями, да, Дольф?

– Точно! А теперь я объясню тебе, как правильно дышать…

Через полчаса Эвьет уже так освоилась в воде, что выражала готовность плыть через реку. Но я сказал, что соваться на глубину ей пока все-таки рано.

– Ну ладно, тогда я вдоль берега вон до тех камышей!

– Хорошо, – кивнул я – И хватит на сегодня – видишь, уже смеркается.

Она поплыла вниз по течению в сторону ближайшей заводи. Я провожал ее взглядом, пока она не скрылась за камышами. Похоже, ей так понравилось, что она не собиралась останавливаться.

– Эй, Эвьет! – обеспокоенно крикнул я. – Возвращайся!

Почти тут же до меня донесся громкий всплеск и вроде бы даже приглушенный вскрик. Затем стало тихо.

– Эвьет! – я побежал по берегу в ту сторону. – С тобой все в порядке?

– Да… – донеслось в ответ, но каким-то странным тоном, так что я не стал снижать темп. Через несколько мгновений я чуть не столкнулся с ней, когда девочка выскочила мне навстречу из камышей, решив, очевидно, возвращаться назад посуху.

В руке она держала черную арбалетную стрелу.

– Это еще что? – я сунул руку под куртку и бросил быстрый взгляд по сторонам.

– Это еще одна причина, по которой человек может утонуть, – ответила Эвьет. – Такая вот штука в спине.

– В тебя стреляли?!

– Не в меня. В него. Он там, в заводи.

Я дернулся было в направлении травяных зарослей, но Эвьет продолжала:

– Видимо, тело запуталось в камышах. Я плыла и почти уткнулась в него. Брр, ну и мерзость!

– Так он мертв, – наконец понял я.

– Уже давно, – кивнула Эвелина. – Раздулся весь. И лицо рыбы объели… или раки, не знаю… Но стрелу я все-таки выдернула. В хозяйстве пригодится. Свои стрелы я всегда подбирала, а теперь мы лишились нескольких и в собачьей деревне, и на пароме…

У меня не было никакого желания осматривать утопленника. Несмотря на мой медицинский опыт, в чем-в чем, а в отношении к полуразложившимся трупам у меня нет разногласий с большинством людей. Я лишь спросил:

– Это солдат?

– Вряд ли, – качнула головой Эвьет. – Доспехов нет. Да в них бы он и не всплыл.

В самом деле, мне следовало самому сообразить. Впрочем, я ведь не видел, на какой глубине находится мертвец… Стало быть, убегавшего и, скорее всего, безоружного застрелили в спину. И покажите мне хоть кого-нибудь в этой стране, кого это удивит.

– А-ахх! – Эвелину передернуло, и она зябко обхватила себя за мокрые плечи. – Х-холодно здесь! – и она побежала к своей одежде. Я обогнал ее, вытащил из сумки волчью шкуру и набросил на девочку, чтобы та быстрее согрелась. Пока Эвьет пританцовывала, кутаясь в шкуру, я завладел ее трофеем и уселся на песок. Солнце уже зашло, но света пока еще было достаточно, чтобы разобрать, что именно я держу в руках.

– Черная стрела, – констатировал я. – Мне уже доводилось видеть такие. И результаты их применения.

– Ее цвет имеет значение? – Эвьет примостилась рядом.

– Еще какое! То есть не сам по себе, конечно – им просто маркируют такие стрелы… Видишь этот наконечник? Он сделан как бы елочкой, с боковыми зубцами с обратной насечкой. Это страшная штука. Когда такая стрела вонзается в тело, ее практически невозможно вытащить – чем сильнее тащишь, тем сильнее зубцы расходятся в стороны, впиваясь в окружающие ткани. Из живота, к примеру, такую стрелу можно выдернуть только вместе с кишками – притом, что даже простая рана в живот крайне мучительна и обычно смертельна… Тебе удалось ее достать только потому, что ты тянула ее уже из гнилой плоти, поэтому зубцы разошлись не до конца.

– И то я удивилась, почему приходится тащить с такой силой, – кивнула Эвелина. – Мой отец сказал бы, что это подлое оружие. Он даже к арбалетам, если не для охоты, относился с сомнением – ну это он, впрочем, зря…

– Даже церковь издала специальную энциклику, запрещающую такие стрелы, – подтвердил я. – Но, разумеется, запрет соблюдался недолго. Первым его нарушил Грифон, а там и Лев в долгу не остался… Лучше выброси ее.

– Я не буду применять ее против простых солдат или животных, – ответила Эвьет, – но могут найтись и те, кто заслуживает такой стрелы.