Приговор без обжалования - [7]

Дом на Толстого действительно выглядел удручающе, он походил на больного в состоянии предсмертной агонии. С первого на третий этаж вела лестница, некогда прочная и надежная, а ныне грозящая в любой момент обвалиться, что и случилось с балконом, погубившим Павла Горелова. Сошников, осторожно шагая по ступенькам, поднялся наверх, заглянул в комнату, ныне несуществующая дверь из которой ранее вела на балкон, прошелся и по другим опустевшим и унылым квартирам. Ничего примечательного, ничего подозрительного, типичное строение под снос.

Когда Сергей Леонидович вернулся на первый этаж, то увидел там бомжа неопределенного возраста, в женской кофте, рваных брюках и сандалиях. Бродяга опасливо поглядел на детектива и хотел уже уйти, но Сошников подмигнул ему и спросил по-дружески:

— Мужик, выпить хочешь?

— А ты что, поставишь? — с недоверием поинтересовался бомж.

— А то! Ты меня только подожди немного, я в магазин смотаюсь и сразу вернусь, посидим, выпьем, поговорим.

— И о чем нам с тобой говорить?

— Потом узнаешь. Да ты не бойся, брат, неприятности с любым могут случиться, да ведь и жизнь наша вроде зебры — сегодня черная полоса, а завтра белая. Может, когда-нибудь и ты меня угостишь.

— Это вряд ли, — скептически протянул оборванец, — но вообще-то кто его знает, если что — накрою тебе поляну.

— Да я и не сомневаюсь, жди.

У Сошникова был уже опыт похожего общения на Почтовой улице при выяснении причин смерти артиста Театра музкомедии Заварзина, и тогда сведения, полученные от дворника, а в прошлом инженера и бродяги Федотова, оказались очень важными. А вдруг и этот бедолага может рассказать что-то интересное?

Через десять минут отставной подполковник и лицо без определенного места жительства пили водку из пластиковых стаканчиков и закусывали холодными чебуреками, расположившись в помещении, когда-то бывшим кухней. Давно утративший работу, семью и квартиру электрик, представившийся Федором, притащил откуда-то потертый стол и пару чурбанов, заменяющих табуретки. От бомжа попахивало, и отнюдь не одеколоном.

— Как же ты, Федя, до жизни такой печальной дошел? — сочувственно спросил частный детектив.

Бомж тяжело вздохнул и доверчиво пояснил:

— Все алкоголь проклятый, дорогой товарищ. Запойный я, жена терпела-терпела, да и прогнала. Такие дела. А работник был хороший, пока трезвый, это тебе каждый подтвердит.

— Ночуешь в этом дворце?

— Ну да, бывает. Тут еще Васек кантуется частенько, корешок мой. Только сейчас опасно стало, гоняют нас.

— Не был ли ты здесь в тот вечер, когда балкон рухнул и прохожего раздавил?

Федор поглядел на собутыльника с подозрением:

— Так ты чего, это самое, из органов, что ли?

— Да нет, не дрейфь, из страховой компании. Решается вопрос о выплате семье погибшего, нужно выяснить, следили ли представители РЭУ за состоянием здания, — туманно объяснил свой интерес Сошников.

Бомжа эти заверения вполне устроили, он заявил с возмущением:

— Как же, следят они! Как пригрозить полицией бедным людям, так пожалуйста, а как ремонт организовать, так нет никого. А вечером, когда мужика приплющило, я внизу кемарил после пьянки, Васек как раз спирт где-то надыбал.

— Он с тобой был?

— Нет, он после того на реку пошел, захотел окунуться.

— Ты слышал грохот с улицы?

— Само собой, тут же проснулся. Громыхнуло капитально, я уж подумал было, что землетрясение началось. Хотя их, слава богу, в наших краях никогда не случалось.

— А может, это вы с Васьком по пьяни балкон завалили?

— Да нет, ты что, мы даже наверх не ходим по лестнице, она вот-вот на части разлетится, на честном слове только и держится. Такие дела, брат.

— Полиция тебя допрашивала?

— Я сразу рванул отсюда, мне лишние заботы не нужны, только вчера вернулся. Днем спал в подвале дома на Сенной, по ночам мусорные баки инспектировал, жрать-то хочется. Ну и фуры на набережной разгружал под утро, там платят неплохо.

— Заметил в тот вечер что-то необычное в доме, кто-нибудь спускался с третьего этажа?

Федор задумался, потом сказал не слишком уверенно:

— Вроде спускался. Так, тип один.

— Какой из себя?

— Вроде длинный, в плаще. Но, может, мне спросонья и с похмелья померещилось.

— А перед этим ты никого незнакомого возле дома или внутри не встречал?

— Художник какой-то рисовал дом цельный день, стоял на улице с деревянной доской на ножках.

— С мольбертом?

— Ну да, наверное, я таких и слов-то не знаю, доска и доска. Худой, костлявый, волосы и борода седые.

— А больше ты его не видел здесь с тех пор?

— Не, не видал.

Сошников поставил на стол стаканчик, который лишь чуть пригубил, достал из кармана куртки бумажник и вручил бомжу пятисотенную купюру со словами:

— Спасибо за информацию, Федор, но ты только водку не покупай, уж постарайся, а лучше поешь досыта чего-нибудь свеженького. И вот еще что, сходи на железнодорожный вокзал, там рядом волонтеры открыли для таких, как ты, помывочный пункт, может быть, и одеждой теплой снабдят, зима не за горами. А вообще — лечиться тебе надо от алкоголизма и возвращаться к нормальной жизни, волонтеры и с этим помогут, я надеюсь.

— Схожу, отчего же не сходить, — ответил с довольным видом бывший электрик, пряча полученный бонус.