Пригород - [7]
И с кем бы она ни разговаривала, всем сообщалась ее легкость: и Вере, с которой она требовала взносы; и Нюре, которой она так и не выхлопотала общежитие.
Улыбаясь, смотрели вслед Леночке девушки.
А она уже скрылась за обитой кожей дверью, на которой висела табличка: «Товарищ Кукушкин».
Яков Афиногенович сидел у себя в кабинете один. Он хмурился, листая какие-то бумаги, но как только увидел Леночку, расплылся в улыбке.
— Как у вас с Броней дела? — поинтересовался он, усаживая Леночку на черный кожаный диван.
— Все хорошо, Яков Африканович, — опуская глаза, ответила Леночка. — Он очень занят, а так все хорошо…
Яков Богданович заметил ее смущение.
— Ну-ну… — усаживаясь рядом, проговорил он. — Все будет отлично. Не надо из-за пустяков ссориться. Мужчина, если он настоящий мужчина, а не так просто чешет пузо, он и должен быть занят. Ведь не зря русская пословица говорит: делу время, а потехе час…
— Если бы час… — тяжело вздохнула Леночка. — Мы иногда целыми неделями не видимся…
Яков Борисович понимающе покивал.
— Ничего… Вот распишетесь и насмотритесь друг на друга. А я, между прочим, вам и подарок уже приготовил.
— Да? — Леночка подняла голову. — А какой?
— Секрет! На свадьбе увидите.
— Ладно! — Леночка встала и двинулась уже к двери, но тут же остановилась, хлопнула себя ладошкой по лбу.
— Ой, какая же я глупая! — сказала она. — Чуть не позабыла о главном. Ведь мне сегодня надо совещание проводить по наставничеству. Я посоветоваться хотела. Понимаете, мы с Матреной Филипповной решили, чтобы все, так сказать, неформально было. Вначале я скажу несколько слов, потом наставник выступит, ну, например, Антонина Ильинична… Она у нас самый старый работник. А потом хорошо, если бы кто-нибудь из молодых девчат выступил и поблагодарил своего наставника за науку. А потом цветы подарим, и все… Вот только я не знаю, кого из девчат взять…
Она не договорила; дверь кабинета распахнулась — и в комнату вошел Васька-каторжник.
— Начальник! — с порога сказал он. — Велено ломать старые станки!
— Давно пора! — обрадовалась Леночка. — Не повернуться от них.
Но Яков Будимирович, как видно, не разделял общего восторга. Озабоченно потер он пальцами лоб.
— Как это ломать? П-п-п… Первый раз слышу об этом.
— Не знаю, — Васька-каторжник подмигнул Леночке. — Не знаю, слышал ты или нет, а мне дунули, что давно приказ такой вышел.
— А! Да-да, — морща лоб еще сильнее, вспомнил, наконец, Яков Вавилович. — Ну да. Было, кажется, что-то… Только, п-п-п, как это вы реально себе представляете? Некому ж этим заниматься. Людей нет!
— А комсомольцы-уголовнички на что? — Васька снова подмигнул Леночке. — Пускай субботник организуют.
— Отличная идея! — обрадовалась та. — Правда! У нас давно никаких субботников не было. Мне и в райкоме комсомола уже указывали на это.
— Субботник… — проворчал Яков Вадимович. — Больно вы скорые. Это дело, п-п-п, обдумать надо. Я думаю, рано еще заниматься этим. Подождем.
— Ждите, — пожал плечами Васька. — А я уже приказ получил, пойду ломать. Ломать не строить…
Он хохотнул и, хлопнув Леночку по спине, вышел.
Яков Валентинович задумчиво посмотрел ему вслед.
— А вот… — сказал он наконец, оборачиваясь к Леночке. — Вот хоть Могилин, например… Чем не подходящая кандидатура? Он Самогубовой операцию объяснял, когда она на фабрику устроилась. Вот о нем и говорить надо. Видишь, какой он самостоятельный.
— Точно! — обрадовалась Леночка. — Ой, как это вы здорово придумали!
Приподнявшись на цыпочки, она быстро поцеловала Якова Валериановича в щеку и через минуту уже разговаривала с Наташей Самогубовой.
— Какая ты красивая сегодня! — похвалила ее и тут же без перехода спросила: — У тебя ведь Могилин наставником был?
— Кем? — переспросила раскрасневшаяся от похвалы Наташа.
— Ну, операцию тебе Могилин объяснял?
— Могилин…
— Вот и замечательно. Надо будет тебе, Наташенька, выступить сегодня. — Оценивающим взглядом Леночка оглянула ее. — Ты и одета как раз хорошо. Понимаешь, надо о наставнике рассказать. Только, чтобы неказенно получилось. Понимаешь?
— Не… — Наташа отрицательно помотала головой. — Не… Я не умею.
— Ой, Наташка! — рассмеялась Леночка. — Да чего ж тут уметь надо? Я тебе все напишу на бумажке, а ты только прочитаешь, и все. Так, значит, договорились? Я занесу тебе в конце смены выступление!
И, не дожидаясь ответа, побежала дальше. Начинался рабочий день, и нужно было работать: собирать, организовывать, подготавливать, договариваться — это и было ее делом, и в этом деле забывались обиды и огорчения.
Перед обедом Леночка снова вспомнила о вчерашней ссоре с женихом, и лицо ее чуть омрачилось, но она тут же догадалась, что надо позвонить редактору газеты и попросить, чтобы прислали корреспондента. Корреспондент напишет, как хорошо прошло собрание, и ее жених, милый Броня — Бонапарт Яковлевич работал ответственным секретарем в газете — узнает, как хорошо работает его невеста, и… все будет замечательно.
Улыбаясь, Леночка набрала номер редактора. Все можно было организовать. Все. В том числе и любовь.
А Яков Валерианович долго неподвижно сидел на кожаном диване в своем кабинете и щурил, щурил добрые глаза, должно быть, обдумывая, как сложится дальше Леночкина жизнь, сохранит ли она и в замужестве свою легкость, от которой так радостно делается людям…
Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.
Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.
Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.
Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В юности душа живет, не отдавая никому отчета в своих желаниях и грехах. Что, например, страшного в том, чтобы мальчишке разорить птичье гнездо и украсть птенца? Кажется, что игра не причинит никому вреда, и даже если птенец умрет, все в итоге исправится каким-то волшебным образом.В рассказе известного православного писателя Николая Коняева действительно происходит чудо: бабушка, прозванная «птичьей» за умение разговаривать с пернатыми на их языке, выхаживает птенца, являя детям чудо воскрешения. Коняев на примере жизненной истории показывает возможность чуда в нашем мире.
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.