Пригород

Пригород

В новую книгу Николая Коняева включены два романа и рассказ. Действие их развертывается в небольшом городке — пригороде огромного промышленного и культурного центра, на заводской окраине… Герои сталкиваются с теми застойными и предкризисными явлениями нашей жизни конца семидесятых — начала восьмидесятых, которые так губительно отразились не только на состоянии нашей экономики, но и на общественном сознании; пытаются преодолеть «окраинность» своего мироощущения.

Жанр: Современная проза
Серии: -
Всего страниц: 123
ISBN: 5-265-01132-3
Год издания: 1990
Формат: Полный

Пригород читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

ПРИГОРОД

Роман

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Посреди парка, извиваясь, текла река… Она то прыгала по крутолобым камням, то величаво ширилась и плавно несла свои воды к большому круглому озеру, в зеркале которого отражались розовые стены дворцов.

К четырем часам, когда начинало рассветать, от реки поднимался туман, и казалось, что это вода выплескивается из берегов. Карабкаясь по береговым кручам, туман растекался меж черных стволов деревьев по всему парку, и статуи словно бы парили в воздухе, не касаясь земли.

Прямо к парку подступали кварталы кооперативных домов. Частные деревянные дома, что стояли здесь раньше, снесли лет десять назад, и уцелел лишь маленький островок, обманчиво кажущийся издали еще одним парком. Густо, соприкасаясь кронами друг с другом, росли тут деревья…

Туман не успевал доползти до этого островка, истаивал под лучами встающего солнца посреди кооперативных кварталов.

А лучи солнца, ярко осветив крайний дом, радужными бликами вспыхнули во всех его окнах, разбудили жильца с верхнего этажа — Якова Абакумовича Кукушкина…


Кашляя и безжалостно скрипя ступенями лестницы, Яков Авдеевич спустился во дворик, чтобы покурить на скамеечке под старой липой, — его жена страдала аллергией к табачному дыму.

Щурясь, Яков Авенирович рассматривал улочку с нависшими над нею тополями и тихо и светло улыбался, а тень его, схваченная косыми лучами солнца, тянулась по земле, падала на стены старого дома… Дом был старым. Нижние бревна его прогнили, и дом осел, в стенах появились трещины. На этот старый дом и смотрел Яков Аверкиевич. О чем думал, о чем упрямо вспоминал он, щуря свои добрые старческие глаза?

Может быть, о том далеком предвоенном времени, когда в белой рубашке с комсомольским значком на груди, счастливый и беззаботный, кружился Яков Агафонович под звуки пожарного оркестра с длинноногой девушкой из областной партшколы? Или, может быть, вспоминал Яков Акимович годы студенчества? Или… Впрочем, мало ли о чем может думать человек в тихие минуты зарождающегося дня. Едва заметная улыбка дрожала на его губах…


Яков Алексеевич не успел докурить свою папироску, когда во дворе появился гнилозубый Пузочес, волоча за собою гитару.

На ночь дом запирался, и, опаздывая к урочному часу, Пузочес ночевал в лопухах под забором.

— А! — улыбаясь, приветствовал его Яков Ананьевич. — Вот и ангел родины затейливой моей!

И, как всегда, Пузочес был хмур и зол от ушедшего хмеля. Кроме того, ночью у него начинали болеть зубы.

— Сам ты больно затейливый, дед! — огрызнулся он, поднимаясь на крыльцо и задевая за ступеньки дребезжащей гитарой. — Сколько раз уже говорил, что надо говорить: незлобливой. Нез-лоб-ли-вой, дед.

— Незлобливой так незлобливой… — легко согласился Яков Анатольевич. — Я ведь, глубокоуважаемый ангел, со слуха… А со слуха и перепутать можно, а?

— Ага… — хмуро отозвался Пузочес. — Только ты, дед, чего-то всегда одинаково путаешь…

Он сердито пнул ногой тяжелую темно-коричневую дверь, и она, заскрипев, распахнула перед ним лабиринт коммунального коридора.

Стараясь не шуметь, Пузочес поднялся на второй этаж и — на цыпочках! — вошел в свою комнату. Здесь ему не повезло. Пробираясь к своей раскладушке, он задел гитарой за стул, и гитара тревожно загудела.

— У-у! Дура… — зашипел на нее Пузочес, но было уже поздно. На диване, где спал брат, заскрипели пружины.

— Ты? — поднимая над подушкой тяжелую голову, спросил Васька. — Котуешь?

— Котую! — зло ответил Пузочес и, уже не таясь, швырнул в угол гитару. Не снимая туфель, повалился на раскладушку.

— Да мне-то что… — опершись на локоть, Васька потянулся к пиджаку, в кармане которого лежали сигареты. — Ты там, на столе, посмотри… Повестка тебе пришла.

Словно пружинка из сломанной заводной игрушки, вылетел из раскладушки Пузочес.

— Какая повестка?!

— В военкомат… — Васька уже раскурил сигарету и сейчас пальцами счищал с кончика языка табачные крошки. — Откотовался, елки зеленые…

— Так ведь осенью же набор… — разглядывая казенный военкоматовский бланк, пробормотал Пузочес. — Я же думал, что еще успею куда-нибудь сунуться.

— Досовался! — Васька скомкал пальцами сигарету и швырнул ее в угол.

Разбуженная голосами сыновей, поднялась мать, которую все соседи звали тетей Ниной.

Она раздернула цветастую занавеску и тяжело вздохнула. Сыновья опять ругались. Медленно прошла тетя Нина по комнате, взяла с подоконника коробку со шприцем и вышла. Спускаясь по лестнице на кухню, она тяжело дышала. Опять — от расстройства — у нее начинался приступ астмы.


Робко и незаметно жила на этой земле тетя Нина. Незаметно выросла, незаметно родила сыновей, незаметно вырастила их и теперь, так же незаметно, как незаметно делала все, заболела…

Ей не исполнилось еще и пятидесяти лет, а выглядела она уже дряхлой старухой. Хватаясь за перила лестницы, она не могла выдохнуть из себя воздух, и глаза ее пучились. Она натужно хрипела, но сквозь боль и удушье неотрывно думала о сыновьях. С тех пор как Васька вернулся из заключения, сыновья ругались чуть ли не каждый день.

Задыхаясь злым кашлем, тетя Нина разожгла газ и поставила на огонь коробку со шприцем. Надо было прокипятить его. Астма мучила ее уже пятый год, и за это время тетя Нина привыкла справляться с приступами болезни собственными силами. Может быть, поэтому никто в доме — даже сыновья — не верили в ее болезнь.


Еще от автора Николай Михайлович Коняев
Рассказы о землепроходцах

Ермак с малой дружиной казаков сокрушил царство Кучума и освободил народы Сибири. Соликамский крестьянин Артемий Бабинов проложил первую сибирскую дорогу. Казак Семен Дежнев на небольшом судне впервые в мире обогнул по морю наш материк. Об этих людях и их подвигах повествует книга.


Генерал из трясины. Судьба и история Андрея Власова. Анатомия предательства

Николай Коняев представляет свой взгляд на историю судьбы генерал-лейтенанта Красной армии Андрея Власова, прошедшего путь от любимца Сталина, сделавшего головокружительную военную карьеру, до изменника Родины.Вас ждет рассказ о Великой Отечественной войне и об одном из самых ее трагичных эпизодов — гибели под Ленинградом 2-й Ударной армии. А также о драматичной истории Русской освободительной армии, сформированной из красноармейцев и офицеров, оказавшихся в немецком плену. Это и рассказ о людях, окружавших генерала.В увлекательной форме, на основе документальных материалов, личных писем Власова и записей из дневников участников событий, автор последовательно создает картину минувших дней.


Трагедия ленинской гвардии, или правда о вождях октября

Сейчас много говорится о репрессиях 37-го. Однако зачастую намеренно или нет происходит подмена в понятиях «жертвы» и «палачи». Началом такой путаницы послужила так называемая хрущевская оттепель. А ведь расстрелянные Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие деятели партийной верхушки, репрессированные тогда, сами играли роль палачей. Именно они в 1918-м развязали кровавую бойню Гражданской войны, создали в стране политический климат, породивший беспощадный террор. Сознательно забывается и то, что в 1934–1938 гг.


Алексей Кулаковский

Выдающийся поэт, ученый, просветитель, историк, собиратель якутского фольклора и языка, человек, наделенный даром провидения, Алексей Елисеевич Кулаковский прожил короткую, но очень насыщенную жизнь. Ему приходилось блуждать по заполярной тундре, сплавляться по бурным рекам, прятаться от бандитов, пребывать с различными рисковыми поручениями новой власти в самой гуще Гражданской войны на Севере, терять родных и преданных друзей, учительствовать и воспитывать детей, которых у Алексея Елисеевича было много.


Гибель красных моисеев. Начало террора, 1918 год

Новая книга петербургского писателя и исследователя Н.М. Коняева посвящена политическим событиям 1918-го, «самого короткого» для России года. Этот год памятен не только и не столько переходом на григорианскую систему летосчисления. Он остался в отечественной истории как период становления и укрепления большевистской диктатуры, как время превращения «красного террора» в целенаправленную государственную политику. Разгон Учредительного собрания, создание ЧК, поэтапное уничтожение большевиками других партий, включая левые, убийство германского посла Мирбаха, левоэсеровский мятеж, убийство Володарского и Урицкого, злодейское уничтожение Царской Семьи, покушение на Ленина — вот основные эпизоды этой кровавой эпопеи.


Русский хронограф. От Рюрика до Николая II, 809–1894 гг.

Николай и Марина Коняевы провели колоссальную работу, в результате которой была описана хронология одиннадцати веков русской истории – от крещения Руси до наших дней. На каждый год истории даны самые главные события в жизни страны. Читатели впервые получат уникальный пасхальный календарь на все годы указанного периода.Богатая история великого государства не способна уместиться на страницах одного издания. Читателей ждут две весомые книги, каждая из которых самостоятельна, но полная картина сложится у обладателя обоих томов.


Рекомендуем почитать
Заморский вояж

Ну что, адмирал, ты добился того, что хотел. Предотвратил войну между старой и новой родиной, поднялся на вершину власти, побил врага, тысячу лет строившего козни. Можно почивать на лаврах, растить детей?Увы, вокруг тебя есть враги и есть союзники, которые опаснее любого врага. А за океаном набирает мощь молодая, но хищная держава под флагом-матрацем с полусотней звезд. И рано или поздно вам предстоит схлестнуться. А значит, тебе предстоит визит вежливости. Ведь чтобы посмотреть через прицел на статую Свободы и пинком открыть дверь в Капитолий, стоит совершить ЗАМОРСКИЙ ВОЯЖ.


Повесть о старых женщинах

Роман известного английского писателя Арнольда Беннета (1867–1931) «Повесть о старых женщинах» описывает жизнь сестер Бейнс и окружающих их людей. Однако более всего писателя интересует связь их судеб с социальными сдвигами в развитии общества.


Наследство рода Болейн

После смерти своей третьей жены король Англии Генрих VIII снова намерен жениться — на принцессе Анне Клевской, портрет которой ему очень понравился. Однако прибывшая в Англию невеста оказывается совсем не такой привлекательной, как на портрете, и вызывает у него скорее отвращение. Брак все-таки заключен, и для молодой королевы начинается время тяжелых испытаний. Она ни на минуту не забывает о печальной судьбе своих предшественниц и вынуждена противостоять попыткам мужа избавиться от нее. Да и в своем окружении она не находит поддержки.


Пришелец в земле чужой

Имя известного американского фантаста Роберта Хайнлайна не нуждается в рекламе. Его произведения хорошо известны всем любителям НФ.Данный том представляет самую значительную работу Р. Хайнлайна. Роман «Пришелец в земле чужой» оказал колоссальное влияние на творчество многих писателей-фантастов, явившись своеобразным этапом в развитии жанра НФ.


Отранто

«Отранто» — второй роман итальянского писателя Роберто Котронео, с которым мы знакомим российского читателя. «Отранто» — книга о снах и о свершении предначертаний. Ее главный герой — свет. Это свет северных и южных краев, светотень Рембрандта и тени от замка и стен средневекового города. Голландская художница приезжает в Отранто, самый восточный город Италии, чтобы принять участие в реставрации грандиозной напольной мозаики кафедрального собора. Постепенно она начинает понимать, что ее появление здесь предопределено таинственной историей, нити которой тянутся из глубины веков, образуя неожиданные и загадочные переплетения. Смысл этих переплетений проясняется только к концу повествования об истине и случайности, о святости и неизбежности.


МашКино

Давным-давно, в десятом выпускном классе СШ № 3 города Полтавы, сложилось у Маши Старожицкой такое стихотворение: «А если встречи, споры, ссоры, Короче, все предрешено, И мы — случайные актеры Еще неснятого кино, Где на экране наши судьбы, Уже сплетенные в века. Эй, режиссер! Не надо дублей — Я буду без черновика...». Девочка, собравшаяся в родную столицу на факультет журналистики КГУ, действительно переживала, точно ли выбрала профессию. Но тогда показались Машке эти строки как бы чужими: говорить о волнениях момента составления жизненного сценария следовало бы какими-то другими, не «киношными» словами, лексикой небожителей.


Сон Геродота

Действие в произведении происходит на берегу Черного моря в античном городе Фазиси, куда приезжает путешественник и будущий историк Геродот и где с ним происходят дивные истории. Прежде всего он обнаруживает, что попал в город, где странным образом исчезло время и где бок-о-бок живут люди разных поколений и даже эпох: аргонавт Язон и французский император Наполеон, Сизиф и римский поэт Овидий. В этом мире все, как обычно, кроме того, что отсутствует само время. В городе он знакомится с рукописями местного рассказчика Диомеда, в которых обнаруживает не менее дивные истории.


Совершенно замечательная вещь

Эйприл Мэй подрабатывает дизайнером, чтобы оплатить учебу в художественной школе Нью-Йорка. Однажды ночью, возвращаясь домой, она натыкается на огромную странную статую, похожую на робота в самурайских доспехах. Раньше ее здесь не было, и Эйприл решает разместить в сети видеоролик со статуей, которую в шутку назвала Карлом. А уже на следующий день девушка оказывается в центре внимания: миллионы просмотров, лайков и сообщений в социальных сетях. В одночасье Эйприл становится популярной и богатой, теперь ей не надо сводить концы с концами.


Камень благополучия

Сказки, сказки, в них и радость, и добро, которое побеждает зло, и вера в светлое завтра, которое наступит, если в него очень сильно верить. Добрая сказка, как лучик солнца, освещает нам мир своим неповторимым светом. Откройте окно, впустите его в свой дом.


Домик для игрушек

Сказка была и будет являться добрым уроком для молодцев. Она легко читается, надолго запоминается и хранится в уголках нашей памяти всю жизнь. Вот только уроки эти, какими бы добрыми или горькими они не были, не всегда хорошо усваиваются.